Блистательный Гильгамеш

Чудо было столь дивным, что Аннабидуг на время закрыл глаза. Обыкновенный человек не может находиться одновременно в двух местах. И если такого он не замечал за Алайей прежде, то этого не могло быть и теперь.

Он снова открыл глаза и вновь увидел обеих своих жен. То есть, одну, но одновременно в двух местах. К той, что на площади, спешил Эйнацир. Неужели его она поджидала!

Мерзкими своими руками Эйнацир схватил его жену за плечи. Но она вывернулась и плюнула ему в лицо. И донесся ее крик: "Верни мне Аннабидуга!"

Да, жена его всегда была смелой. И он может гордиться ею.

Аннабидуг видел, как старец поплелся к своему жилищу. И еще со своей высоты он увидел то, что не видел Эйнацир. Алайя тоже заспешила с площади. И когда повернула она на улицу, спускающуюся круто вниз, неожиданно растворилась в воздухе, словно ее не было вовсе, словно не ходила она только что по площади.

Испугавшись, Аннабидуг посмотрел на свой дом. Другая Алайя по-прежнему стояла около дома, разговаривала с соседкой, держа за руку младшего сына.

- О боги! Я счастлив уже тем, что вы послали мне чудо! только это и осталось проговорить.

Что ж, не зря он носил имя "На небе он хорош". Здесь, на небе к нему и пришло решение. Он выйдет завтра на площадь к народу. И скажет все, что знает. А знает он, что Гильгамеш скоро должен вернуться, иначе зачем боги послали бы ему столь удивительный знак.

Так подумал он и тут же вздрогнул от догадки: уж не сама ли великая богиня Иштар предстала перед ним в обличье его жены! Ну конечно, это была она, как он сразу не догадался! Сама богиня охраняет его жизнь, их семью, и никакой Эйнацир им не страшен.

- О, великая богиня, ты была столь же прекрасна, как и всегда! Помоги же и Гильгамешу! - сказал он, обращая лицо к небу.

* * *

- Помоги же и Гильгамешу! - сказал он, обращая лицо к небу.

Но великая богиня уже и сама решила помогать тому, кто однажды посмел пренебречь еелюбовью.

Чувства богов переменчивы. Еще утром она ненавидела Гильгамеша, с удовольствием готовила для него оазис с манящей водой и змеиную нору.

Теперь же, лишив его цветка вечной жизни, она вдруг увидела такую печаль, такую скорбь на лице царя, что нечаянно пожалела его, а пожалев, вновь полюбила.

И в то же мгновение Гильгамеш почувствовал, как легко ему дышится, словно только что нес он непомерную тяжесть, а теперь освободился, сбросив ее в пропасть. И каждый житель Урука тоже почувствовал странное облегчение.

И решила одарить богиня Гильгамеша всеми своими знаниями, всей мудростью, что когда-то сумела она увезти от великого Энки. Боги - не люди. Людей решения озаряют быстро, но чтобы исполнить их, не хватает и жизни. У богов иначе - они и решают и делают сразу. Богиня решила, и Гильгамеш тут же почувствовал торжественный покой в душе и необыкновенную ясность в голове.

Так взамен вечной жизни царь получил божественную мудрость.

Утром, едва солнечный свет озарил пространство, увидел Аннабидуг с поднебесной своей высоты двух людей, которые поднимались на городскую стену.

Один из них был незнаком. А при виде второго, в чистых белых одеждах, с прекрасным благородным лицом, счастливо забилось сердце. Это сам царь, великий Гильгамеш поднимался на стену своего города.

- Взгляни, Уршанаби, на мой город, - говорил Гильгамеш древнему корабельщику. - Теперь это и твой город. Здесь ты найдешь свой дом. Теперь же взгляни на стену, пощупай твердость ее кирпичей - не правда ли, хороша стена! Стоило пройти по всему миру, чтобы вернуться домой и увидеть, что лучше своего города нет ничего на земле. Люди приходят в жизнь и уходят, а построенное ими живет в мире всегда. Это и есть вечная жизнь.

Он успел сказать корабельщику то, что думал, и сразу над городом полетел счастливый зов Аннабидуга:

- Люди, проснитесь, Гильгамеш вернулся! Боги вернули нам свою милость.

* * *

- Боги вернули нам свою милость! - Этими словами Аннабидуг, проснувшийся утром под небесами, разбудил свой город.

Этими же словами и я, его дальний потомок, закончу рассказ о необыкновенных историях блистательного Гильгамеша. Но еще раз напомню тебе, о читатель, что рассказ мой составлен по запискам самого Аннабидуга, приблизившегося к великому царю.

И я, Син-лике-уннини, заклинатель, живший более тысячи лет спустя после Аннабидуга, передаю тебе, о читатель, его добрый взгляд и доброе слово.

Между нами множество жизней и десятки веков. Но знай же, о умудренный опытом тысячелетий, что я в это мгновение подумал о тебе. Для тебя прошу я у богов милости.

Я не знаю, каков ты там, какое выстроил себе жилище и во что одет. Но я знаю, что ты, также как я, радуешься утреннему солнцу, доброй улыбке и веселому слову. И пусть кто-то, спустя тысячи лет, прочтет и о твоей жизни, как ты прчитал о нашей. Это значит, что нас с тобой соединила единая нить человеческой мысли. И мы с тобой - вечны.

И я прошу у богов милости для нас для всех, когда бы мы на земле ни жили!