Блицфриз

Разговор обрывает яростный артогонь. Все окутывает клубящаяся туча дыма. Взрывами солдат выбрасывает из воронок и расшвыривает по снегу. Некоторые поднимаются и бегут, пока новый взрыв не подбрасывает их выше горящих вершин деревьев. В мгновение ока смерзшиеся снег и земля превращаются раскаленным металлом в кипящий бульон.

Мы поспешно отступаем сквозь густые, теплые испарения. Русские не могут преследовать нас сквозь море пламени. Мы бросаем назад гранаты, стреляем в огонь.

У дерева сидит какой-то оберcт, зубы его оскалены в отвратительной смертной усмешке. Обе руки у него оторваны. Мимо скачут казаки с блестящими шашками и скрываются в дыму.

Мимо проносится немецкая пушка со всей скоростью, на какую способны лошади. Раздается протяжный, громоподобный взрыв, и она исчезает. Лошади с пронзительным ржанием падают с неба и разбиваются о землю в кровавую кашу.

Земля разверзается перед нами, словно жерло ревущего вулкана. Камни, комья, снег разлетаются далеко во взбаламученном воздухе. В земле появляется громадный кратер, способный вместить четырехэтажный дом. По воздуху летит горящий грузовик. Водитель все еще за рулем, словно управляет им. Машина с треском падает в кратер и превращается в груду искореженного металла.

К нам бежит какой-то солдат. Кишки тянутся за ним, будто какие-то отвратительные змеи. Рот его представляет собой большое, кричащее отверстие. Он наступает на собственные внутренности, падает, встает и бежит, пока не исчезает в пламени взрыва.

Двухэтажный дом словно бы повис в воздухе над ротой. Он падает и превращается вместе с солдатами в неузнаваемое месиво. Высокие деревья с частями тел между ветвями взлетают в воздух с громадной силой и вонзаются в землю, словно гигантские дротики. Артиллерийский залп превращает их в дрова.

Порта и я волочим тяжелый пулемет. Малыш несет лейтенанта Янсена на плече, словно мешок.

Мы занимаем позицию за разрушенной деревней. Туча штурмовиков уничтожает на поле боя отставших от своих частей.

КАПИТАН-АЗИАТ

Судам больше нет необходимости принимать решения. Достаточно приказа фюрера, чтобы казнить виновных в преступлениях против государства или в паразитизме.

Рейхсфюрер Гиммлер шефу Полиции порядка обергруппенфюреру СС Курту Далюге, 3.01.1942

Гитлер бушевал в рейхсканцелярии третий час без перерыва. «Трусы, изменники, бестолочи!» — орал он на офицеров, молча сидевших по обе стороны массивного дубового стола.

Маршал Кейтель поигрывал карандашом. Генерал Ольбрихт наблюдал за мухой, ползущей по зеленой военной карте. Она пробиралась между цветными булавками и флажками и остановилась на большой красной точке: Москва. Генерал-полковник Йодль листал документы, касающиеся неудовлетворительного производства танков. Рейхсмаршал Геринг набрасывал образцы новых мундиров. Рейхсфюрер СС Гиммлер старательно записывал исходящие от Гитлера противоречивые приказы.

«Гудериана нужно уволить со службы! — орал он. — Геппнера, этого преступного дилетанта, тоже!»

«Отлично!» — пробормотал начальник отдела личного состава генерал от инфантерии фон Бургердорф, делая запись в карманном дневнике.

«Разве я не приказывал войскам держаться и фанатично сражаться до последнего патрона? — кричал Гитлер. — И что происходит? Как только недочеловеки начинают отвечать огнем, мои жалкие солдаты бегут, как перепуганные зайцы! Мне стыдно за немецкий народ. Если б я не чувствовал себя призванным вести его, то немедленно ушел бы в отставку!»