Блюдце, полное секретов. Одиссея «Пинк Флойд»

Разногласия в самой группе имели мало общего с тем радикальным стилистическим отклонением от классического звучания ПИНК ФЛОЙД, которое предстало на «The Wall». Гилмор заявил, что он разделял пристрастие Уотерса «прямо и без обиняков называть вещи своими именами. Таково было наше настроение, и, конечно, нам помог Боб Эзрин». Десятилетие спустя Ник Мейсон оставался непоколебимым в том, что «любая группа свободна выбрать тот путь, который пожелает. Самое неприятное в этой истории — всегда находиться под прессингом обязательства «быть, как ФЛОЙД».

А Дейв, чей звучный ведущий вокал сменяет театральность гнусавого пения Роджера в таких чисто уотерсовских композициях, как «The Thin Ice», «Mother», «Goodbye Blue Sky», «Hey You», никому не дает усомниться в ценности его вклада в музыку «The Wall». «Что бы ни говорили, — утверждает он, — я присутствую там. В этой записи есть причитающиеся и мне деньги, тонны, целые тонны… Мне и Эзрину. Знаю, многие считают его первым сольным альбомом Уотерса, но на самом деле это не так. Роджер не смог бы его сделать в одиночку — у него ничего не получилось бы. Он уже три раза пытался сделать сольники… Разницу видно невооруженным глазом».

Может, оно так и есть, но нет никаких сомнений в том, что идея «The Wall» полностью принадлежит Роджеру, и эта работа всегда будет оставаться именно ЕГО детищем.

Уотерс попытался избавиться от Ричарда Райта, словно ему было мало столкновений с Гилмором. Размолвка началась осенью 1979 года, когда Рик предпочел остаться в Греции, а не присутствовать при окончании работы над альбомом. Роджер стал убеждать Дейва и Ника оформить увольнение прогульщика. Никаких заявлений для прессы сделано не было, но Райта лишили доли в Pink Floyd Ltd. и оставили на жаловании до завершения различных побочных проектов, связанных с «The Wall».

«Роджер и я не могли больше сосуществовать вместе, — комментирует Рик, — это — личное. Что бы я ни пытался делать, он говорил, что все неправильно. Для меня на самом деле было невозможно с ним работать».

«Нам пришлось покинуть страну на год в надежде, что «The Wall» принесет достаточно денег для выплаты налогов. Он сказал: «Или ты уходишь после завершения альбома, или я все просто-напросто сотру».

«Мое положение было безвыходным. Роджер блефовал, но, зная его , можно было предположить, что он осуществит свою угрозу, а это означало бы, что я вообще не получу никаких гонораров от альбомов. Мне пришлось согласиться. И в какой-то степени я был Действительно счастлив убраться, потому что был по горло сыт всей этой обстановкой».

Эзрин высказывался в том же духе, охарактеризовав Райта как «жертву почти что тевтонской жестокости Роджера. Что бы Рик ни делал, Уотерсу это казалось недостаточно хорошим. Мне стало ясно, что Роджер не нуждался в его дальнейшем .присутствии». А Питер Дженнер провел параллели с подобным же поведением басиста группы в отношении еще одного музыканта десять лет назад.

Однако Ник Гриффитс воспринял это следующим образом: «к моменту появления «The Wall» Рик Райт потерял всякий интерес к самой идее существования ПИНК ФЛОЙД. Его больше волновали развлечения: ходить на яхте у островов, принадлежащих Греции, и наслаждаться жизнью богатой звезды рок-н-ролла, а Роджер, в свою очередь, считал, что если Рик не желает нести свое бремя, то он должен уйти».

Уотерс был убежден, что Райт слишком «перегорел, чтобы играть», и переложил его обязанности на плечи Эзрина и неизвестного сессионного клавишника Питера Вуда (Peter Wood). Есть даже и такое предположение, что в «Nobody Home» (о ней Уотерс сказал, что она о «всех тех людях, которых я знал») пассаж, кульминационной точкой которого является строка «I've got a grand piano to prop up my mortal remains» («У меня есть рояль, чтобы я мог поддерживать мои бренные останки»), имел отношение не к Роджеру или Сиду, а к Рику. Другие наблюдатели признают, что в широко известной истории (в изложении одного из «историков») скрыта известная доля правды: «Ему дали пинка, так как он слишком много воображал и ВЫПАЛ из процесса».

Тогда Дейв Гилмор был полностью согласен с Уотерсом. И этот факт выглядит весьма забавным в свете его собственного разрыва с «диктатором», случившегося несколько позже. Рик «не выполнял работу, за которую ему платили», — так заявил Гилмор журналу «Circus». Перебросился он и несколькими словами с Карлосом Далласом: «Его выставили потому, что он не приносил никакой пользы. Сейчас я без конца спорю с Роджером, как нам делать то или другое, но, в целом, я прекрасно представляю себе, как могу поспособствовать общему делу».

В то же время, похоже, Дейва устраивала отведенная ему роль ВТОРОЙ скрипки в иерархической системе ФЛОЙД. Смирившись с личным и творческим диктатом Роджера как неизбежной данностью самой жизни, Гилмор нашел способ утешиться. И утешение его состояло в том, что он прекрасно осознавал — никто другой не сделал столько, сколько он, Гилмор, делал для того, чтобы идеи Роджера приносили реальные плоды.