Блюдце, полное секретов. Одиссея «Пинк Флойд»

Поскольку EMI рассматривала альбом с музыкой из «More» как Особый проект, группе при работе над материалом предоставили полную свободу творчества и гонорары выше прежних. Для ФЛОЙД этот контракт был первой реальной возможностью доказать то, что они могут работать самостоятельно, без навязчивой опеки Нормана Смита с Эбби-роуд. Как ни странно, на саундтрэке «More» обычных песен гораздо больше, чем инструментальных композиций, что совершенно не характерно для номерных альбомов группы. Большинство из них — легкие и приятные для слуха акустические баллады, написанные Роджером Уотерсом, хотя вокал (весьма редко удававшийся ФЛОЙД после ухода Барретта) звучит почти болезненно немощно в таких песнях, как «Green Is The Colour» (несмотря ни на что, эта вещь так же, как и «Cymbaline», оставалась в концертном репертуаре ансамбля еще добрых два года).

Инструментальные композиции ФЛОЙД помогли обозначить «определенный набор киномузона космического Богоявления» (знаменитая фраза «New Musical Express»). Творческий импульс, по словам одного из приятелей флойдовцев, был обеспечен здесь тем, что «Гилмора вытащили из привычной скорлупы, заставив сочинить все эти фантастические пассажи».

Те, кто рассматривал ПИНК ФЛОЙД как «группу, уплетающую астероиды на завтрак», не удивились, обнаружив, что фильм «More» показывает наркоманов в раю хиппи — на острове Ибица. Населявшие этот участок суши «волосатики» оказали Сиду и Рику восторженный прием во время их отдыха там в 1967 году. Только наркотиком в «More» оказывается героин, а сам фильм не страдает обилием идиллий. «Картина преподносит проблему наркотиков с правильной точки зрения. Уверен, если бы в фильме наркота подавалась бы не так, мы бы не стали ничего делать», — ворчал Райт, давая интервью наркошного вида журналисту, и, тем не менее, флойдовцы раскурили с ним косячок.

За год или два, прошедшие с момента ухода Барретта, обстановка в лагере противников — «Курильщики против выпивох» — разрядилась: каждый теперь делал И ТО, И ДРУГОЕ, а в дороге любимым напитком оставалось шампанское «Дом Периньон». «Я не пил, когда попал в группу, — замечает Дейв Гилмор, — но очень скоро понял, что был неправ». Подключение к «делу» Гилмора и отвечавшего за визуальные эффекты Торгесона (им обоим «кислотная» культура была отнюдь не чуждой) обеспечило ПИНК ФЛОЙД приобретение ауры обалденной наркотной группы из Британии.

Постбарреттовский ФЛОЙД, по словам одного старого знакомого музыкантов, «унаследовали имидж «кислотного поколения» по ошибке, они сами часто заблуждались на этот счет. ФЛОЙД покуривали то тут то там травку, но никогда не увлекались серьезными наркотиками. Они были слишком уравновешенными, чтобы позволить себе доходить до крайностей, кроме того, у них перед глазами стоял Сид, которого все эта химия довела до ручки. Их подход был таков: «Достаточно того, что о нас ДУМАЮТ, будто бы мы их принимаем, и мы рады, что о нас так думают, а мы сами будем продолжать жить нормальной жизнью». В конечном счете, они были хорошо воспитанными студентами колледжа, выходцами из верхнего среднего класса».

«Я всего дважды в жизни пробовал галлюциногены , — признался Роджер Уотерс в 1987 году, — и оба раза это случилось уже после того, как нашей музыке прилепили такой ярлык. Первый раз все прошло замечательно. Дело было на греческом острове, в очень идиллической обстановке. Не знаю точно, как долго это продолжалось, тогда казалось, что целую вечность. Это мощно и страшно. Но повлияло ли это на мою музыку, я не знаю».

«Пару лет спустя я опять закидывался «кислотой», но в не таких дозах. Помню, как переходил Восьмую авеню в Нью-Йорке, чтобы зайти в «Смайлерз» купить сэндвич и бутылку молока, и застрял на середине дороги. Больше я не делал ничего подобного».

Если ПИНК ФЛОЙД, по словам Гилмора, взялись за «More» потому, что они «хотели прорваться к работе над саундтрэками крупных картин», то Микеланджело Антониони (Michelangelo Antonioni), должно быть, услышал их мольбы. После того как его воспевание свингующего Лондона в фильме 1966 года «Blow Up» («Фотоувеличение») получило международный резонанс, в «Забриски Пойнт» («Zabriskie Point») итальянский 56-летний режиссер взялся за разработку тематики молодежной революции в Калифорнии. Услышав анархические «вывихи» «Careful With That Axe, Eugene», Антониони (впервые увидевший группу на мероприятии «IT» в «Раундхауз») вызвал музыкантов в Рим.

Целыми днями музыканты бездельничали в роскошном отеле, наслаждаясь изысканными блюдами и марочными винами. «Мы могли бы закончить всю работу за пять дней, — вспоминает Уотерс, — но Антониони слушал нас и уходил. Помнится, его подход был ужасным: «Э-э-это очень красиво, но э-э-это слишком грустно» или: «э-э-это слишком сильно». Всегда было что-то, мешавшее достижению совершенства для совершенства. Меняли то, что ему не нравилось, — опять не то. Адский труд, настоящий адский труд. Он сидел-сидел и засыпал, частенько прямо на месте, а мы работали до семи-восьми утра, уходили, завтракали, спали, вставали и — назад, к станку».