Блюхер

По свидетельству белогвардейского полковника А. Н. Гришина-Алмазова, члена штаба контрреволюции в Новониколаевске, мятеж готовился давно. Гришин-Алмазов в начале мая связался с чешским командованием, обговорил некоторые детали; взаимопонимание было полное. Командиры чешских полков (капитаны Гайда и Кадлец) вступили в переговоры с представителями Новониколаевского военного штаба. По достигнутому соглашению между белогвардейским штабом и чехословацкой группой во главе с Гайдой был отдан приказ о выступлении в Омске, Томске, Барнауле, Семипалатинске, Новониколаевске, Челябинске. «Я решил с Гайдой, — писал в докладе штабу Гришин-Алмазов, — произвести первый взрыв, чтобы показать большевикам нашу силу. Два эшелона во главе с капитаном Клецандой и капитаном Гайдой в ночь на 26 мая (1918 г.) свергли большевиков… Кое-кого отправили на тот свет…»

Непосредственным поводом к «взрыву» послужило убийство 14 мая в Челябинске чешским караулом военнопленного австрийца. Челябинский совет рабочих и солдатских депутатов потребовал от караула выдать убийцу, на что последовал отказ. Тогда Совдеп арестовал весь караул. Чехов это возмутило. Капитан Гайда стал призывать солдат проучить красных. 17 мая группа чехов разоружила охрану железнодорожной станции. Одновременно чешские солдаты оцепили советские учреждения города, на улицах появились вооруженные патрули, допускавшие по отношению к населению всякие бесчинства. Командование корпуса в грубой форме выставило Совдепу ультиматум: немедленно освободить караул. Челябинский совет собрал военный совет, объявил город на военном положении и потребовал от чешского командования убрать свои патрули, вернуть захваченное на железнодорожной станции оружие. Занятая Совдепом твердая позиция возымела действие. Чешское командование заявило: «Мы были и будем друзьями Советской власти и не пойдем против нее». Поверив в искренность заявления, совет отменил военное положение. Но в ночь на 27 мая чехи, перейдя вброд реку Миасс, окружили казармы челябинского гарнизона, застав спящих красноармейцев врасплох.

Это было началом войны белочехов против Советской России. Чешское командование в своих оперсводках начало регулярно сообщать о боевых действиях с красными. Например: «При штурме казарм челябинского гарнизона (27 мая 1918 г.) пленено сотни красноармейцев, взято свыше 6 тысяч винтовок, 5 пулеметов, 20 орудий…» «…В кровопролитных боях с красными от Пензы до Самары мы потеряли 80 человек убитыми и 400 ранеными. Потери советских войск в десять раз больше. Одними пленными зарегистрировано около 2000 красноармейцев. Пензу наши части брали под ураганным огнем красных пулеметов (работало около 400 пулеметов) и артиллерии. Чуть ли не голыми руками бой продолжался 20 часов и закончился победой наших войск 29.05.1918 г.».

В начале июня к Оренбургу стали подходить части Верхнеуральского и Белорецкого отрядов, которые двигались из Верхнеуральска через Магнитную, и уфимские отряды, наступающие по тракту Уфа — Оренбург. Оренбургский гарнизон, не получая указаний от самарского руководства Красной армии, в течение месяца бездействовал. Как потом оказалось, во главе самарского штаба находился предатель Яковлев…

«В середине июня, — вспоминал Блюхер, — мы еще поддерживали телеграфную связь с Троицком и Верхнеуральском, откуда поступали сведения, что белочехи развивают активное движение на Оренбург по железной дороге от Кинеля. Но вскоре связь с центром была окончательно потеряна».

В штабе Блюхера к продвижению белочехов к казачьей столице отнеслись спокойно, полагая, что чехословацкий мятеж всего лишь небольшой эпизод, который скоро будет ликвидирован. Ни сам Василий Блюхер, ни его ближайшие сподвижники еще не осознали всей опасности складывающейся военной обстановки. Они не знали, что красные войска, сосредоточенные вокруг Оренбурга, уже отрезаны чехами и дутовцами от Центральной России.

А в отрядах чувствовали, как сжимается кольцо окружения. Стали проявляться панические настроения. Слабые духом бойцы начали по ночам дезертировать. Среди командиров красных войск, скопившихся в районе Оренбурга, стали возникать разногласия, которые между большинством главкомов отрядов достигли таких масштабов, что для их урегулирования пришлось вмешаться командующему 1-й Туркестанской армией Г. В. Зиновьеву.

«Для предотвращения движения белочехов на Оренбург 23 июня товарищ Зиновьев приказал мне начать наступление вдоль железной дороги Оренбург — Бузулук, — вспоминал Блюхер. — При выполнении этой задачи мы встретились с большими трудностями. Наше влияние распространилось только на полосу железной дороги, то есть где продвигались эшелоны, а в тылу действовали белоказаки, которые разрушали пути и прерывали связь с Оренбургом. Казачье население, воодушевленное победами чехов под Самарой и вдохновляемое контрреволюционными агитаторами, стало активно помогать дутовцам. Вести в таких условиях борьбу с белочехами, когда тыл стал ненадежным, было невозможно, поэтому я принял решение отвести отряды непосредственно в Оренбург».