Блюхер

Начальник Политуправления РККА А. С. Бубнов, находясь в это время в Китае во главе советской военной делегации (под псевдонимом Ивановский), писал: «Мы получили возможность ознакомиться с внутренними противоречиями, действующими в Кантоне и нашедшими себе выражение в событиях 20 марта». Изучая произошедшие события, Бубнов пришел к выводу: мартовское выступление Чан Кайши, приведшее к отстранению от руководства гоминьданом и Национальным правительством левых и коммунистов, представляет собой результат не случайных верхушечных комбинаций или некоторых частных ошибок, а серьезного политического обострения социальных конфликтов внутри самого Гуандуна.

Исходя из учета обстановки, которая сложилась после 20 марта, он принял решение освободить начальника южно-китайской группы русских военных советников Н. В. Куйбышева[36] и начальника его штаба В. П. Рогачева от занимаемых ими должностей. Бубнов направил в правительство СССР письмо с анализом политического и военного положения в Китае, в котором подчеркивал, что, несмотря на осложнение обстановки в Гуандуне и негативные изменения в партии гоминьдан, вопрос о Северном походе с повестки дня не снят. Для успешного осуществления похода необходимо на пост главного военного советника назначить авторитетного военного и политического деятеля. По его мнению, самым подходящим кандидатом мог быть Блюхер.

И ВНОВЬ — В ГУАНДУН

Выступление Чан Кайши 20 марта, в результате которого от руководства гоминьданом и Национальным правительством были отстранены левые и коммунисты, резко изменило обстановку в Китае в худшую сторону. Китайская революция оказалась в серьезной опасности. Многотысячные армии Чжан Цзолина и У Пейфу начали окружение Пекина. Создалась реальная угроза его захвата. В этих условиях аппарат советских советников, находившихся в Пекине, вынужден был покинуть столицу и отбыть сложным путем через пустыню Гоби, Ургу (Улан-Батор), Верхнеудинск (Улан-Удэ), Владивосток и морем — в Гуанчжоу.

Руководителем переезда аппарата советников Бородин назначил Черепанова. Экспедиция с большими трудностями добралась до Владивостока. Во Владивостоке Черепанов усадил членов экспедиции на пароход, идущий в Гуанчжоу, а сам задержался для того, чтобы подобрать для Бородина ряд работников…

По прошествии нескольких дней Черепанов, сделав все свои дела, собрался на очередном пароходе плыть в Гуанчжоу и неожиданно встретился с Блюхером, который по предложению Бубнова вновь был назначен главным военным советником Национального правительства Китая и теперь, после лечения в СССР, направлялся в Гуанчжоу, чтобы занять прежний свой пост.

С Блюхером ехала жена. За год разлуки Василий забыл все ссоры с Галиной и сдержал данное ей слово: он вез семью в Китай.

Работники загранслужбы спросили у Блюхера: какую фамилию поставить в загранпаспорте? Тот улыбнулся: «Пишите Галин — жена у меня Галина». А имя и отчество? «Дети у меня Зоя и Всеволод, давайте: Зой Всеволодович». — «Зой?.. — Работники загранслужбы смеются. — Имени-то такого нет». «А что, имена — это только те, что в святцах?» — парировал Блюхер…

«Василий Константинович, — вспоминает Черепанов, — сердечно меня обнял, а затем познакомил с супругой, Галиной Павловной, и детьми: Севой и Зоей.

На пароходе он все время что-то читал; позже выяснилось, что он изучал материалы разгоревшейся тогда в партии дискуссии.

Чтобы скоротать нудно тянущееся в море время, мы часто играли в карты, особенно в „шестьдесят шесть“. Сознаюсь, что мы с Галиной Павловной, которая была моим партнером, действовали нечисто, жульничали. Мы заранее сговорились о системе сигнализации, с помощью которой подсказывали друг другу очередные ходы. Таким путем мы Василию Константиновичу и его партнеру одну за другой „накладывали шубы“. Блюхер явно злился. Он очень не любил проигрывать. Я и ранее замечал, что, попав в шахматной партии в невыгодное положение, он делал вид, что ему что-то неотложно нужно сделать по службе, и выходил. Вернувшись, он говорил: „Я что-то все свои замыслы позабыл, давайте начнем сначала!“ — и смешивал фигуры. Так и в „шестьдесят шесть“ он готов был сражаться без конца, лишь бы отыграться, в итоге обед и ужин задерживались на час-два. Мы с Галиной Павловной решили, что плутовать себе дороже. Так Блюхер вынудил нас играть честно».

В середине мая 1926 года Блюхер, на этот раз под псевдонимом Галин З. В., приступил к исполнению обязанностей главного военного советника. К этому времени шла активная работа по подготовке Северной экспедиции, о которой он говорил еще в сентябре минувшего года в своей директивной статье «Перспективы дальнейшей работы на юге, или Большой план военной работы гоминьдана на 1926 г.». В проекте плана Северного похода, разработанном под руководством Чан Кайши в отсутствие Блюхера, предусматривалось одновременное выступление против двух крупных группировок войск милитаристов Чжан Цзолина и У Пейфу. Блюхер имел свое мнение по поводу ведения наступательных действий сразу на двух направлениях. Он считал: нужно противника бить поодиночке.