Блюз "100 рентген"

Через час это занятие ему надоело. Каждый раз, когда он натыкался на невидимый заслон, пространство словно выворачивалось и он оказывался развернутым лицом в сторону баскетбольной площадки. И каждый раз, как показали результаты исследований, граница аномалии неудержимо сдвигалась к центру. Сначала немного, потом все заметнее, на ступню, на полшага, на шаг… Наконец Бадбой сообразил, что пора прекратить несанкционированные эксперименты, и пошел докладывать о результатах Бей-Болту.

Болт молча выслушал молодого сталкера, который сначала рассказывал о своих открытиях азартно, чуть ли не повизгивая от возбуждения, словно щенок овчарки, первый раз взявший след, а потом, заметив, что его рассказ не вызывает совершенно никакого ответного энтузиазма, стал сбиваться и закончил совсем уж растерянно:

— Вот все, что там было.

Бей-Болт покрутил латунную блесну в руках, зачем-то потрогал большим пальцем жало тройника и сказал:

— Значит, Рыбарь и здесь побывал. Где только этого чудика малахольного не носит… Ну что же, это, может быть, и шанс… Ты вот что, Бадбой, пока никому про свои открытия не рассказывай. Особенно про то, что «пузырь» сокращается. Ребята, конечно, поймут, что ты не специально разбудил ведьму, но все равно расстроятся.

— Что значит «разбудил»? — удивился Чечако. — И какую еще такую «ведьму»?

— Аномалия так называется, «ведьмин пузырь», — терпеливо пояснил Болт. — Та самая, в которую мы с вами, братцы-пионеры, вляпались. Ты ее разбудил своими тычками, и теперь она начнет понемногу сжиматься. И чем сильнее мы станем трепыхаться, тем скорее она нас раздавит. Понял?

— Не очень, — честно признался Бадбой. — Никогда про такие аномалии не слышал, а я вроде бы все аномалии Зоны знаю.

— Все аномалии Зоны не знает никто, — усмехнулся Бей-Болт, — на то она и Зона. Нет в ней ничего постоянного. Ни людей, ни мутантов, ни аномалий. — И добавил, смягчаясь: — «Ведьмин пузырь» встречается очень редко и еще реже выпускает кого-нибудь. Честно говоря, он вообще никого никогда не выпускает. Кроме того, эта дрянь активируется, когда кто-нибудь вынет из свернувшейся аномалии «ведьмино сердце» — это такой артефакт, тоже очень редкий, кстати. Представь себе, идет сталкер по бережку, видит этакий безобидный столбик, а на самой верхушке этого столбика что-то поблескивает. Ну, сталкер, конечно, включает локатор, локатор ему честно сообщает, что там, на столбике, некий артефакт, а опасности никакой нет. Сталкер, разумеется, забирает артефакт, вот тут-то «ведьмин пузырь» и разворачивается, захватывая сталкера, а старый артефакт пропадает, может, сгорает, может, еще чего. А аномалия так и остается развернутой, пока на нее другие недотепы не набредут, и теперь, после того, как она развернулась, ее стенки пускают внутрь любого, если он, конечно, человек. И если в «ведьмин пузырь» кого-нибудь занесет, он некоторое время как бы дремлет, никого не выпуская, пока «ведьму» кто-нибудь особо деятельный не разбудит. И вот тогда «пузырь» начинает понемногу сжиматься. Стягивается в точку, пока в центре не остается такой же столбик с артефактом на вершине. Ну а потом все повторяется. Но если сталкер особо везучий попадется, артефакт добудет, да еще и в живых останется, то с «ведьминым сердцем» может свободно проходить через любые телепорты. И сам «ведьмин пузырь» ему не страшен — своим признает, входи и выходи свободно.

— Так, может быть, мне еще поискать? — спросил Бадбой. — Авось найдется это самое «сердце»?

— Артефакт возникает только один, каждый раз, когда аномалия стягивается в точку. Сколько бы сталкеров на тот момент в аномалии ни находилось, все равно — один артефакт. А этот, похоже, уже забрали.

Старый сталкер подумал немного и добавил:

— Рыбарь, наверное, и забрал. Спиннингом метров со ста зацепил и, так сказать, выудил. И шляется теперь где-нибудь по Зоне с «сердцем» в рюкзаке, если не продал кому-нибудь.

— А если через ПДА с ребятами связаться, неужели не помогут? — Бадбой никак не мог поверить, что могут и не помочь.

В Зоне ведь, как при восхождении на Эверест, у каждого своя отметка высоты, после которой общепринятая мораль перестает действовать, и альпинисты, не останавливаясь, идут мимо гибнущих товарищей. У кого-то она пониже, у кого-то повыше, а у тех, у которых мораль от высоты не зависит, — у них другие проблемы и другие высоты.

— Можно, конечно, попробовать, — неохотно согласился Бей-Болт. — Только первыми, кто явится сюда на сигнал твоего ПДА, будут «монолитовцы». Они здесь недалеко, совсем, можно сказать, рядышком. А уж потом придут остальные. И нарвутся на «Монолит». Да и что они смогут сделать без «ведьминого сердца», даже если с «монолитовцами» управятся? Стоять и смотреть, как нас расплющит или что там еще с нами эта погань сделает? Кроме того, аномалия сигнал ПДА прилично экранирует, да и низина здесь, прием плохой, не говоря уже о передаче.

— А если на флагшток с ПДА забраться? — не унимался Бадбой. — Тогда нас наверняка услышат. Ты не пробовал?