Блюз бродячих собак

И не успела я ответить «нельзя», как дама уже устремилась в гостиную, по дороге быстро оглядев кухню и кабинет. Заглянула она и в спальню, но нужно отдать должное ее деликатности, долго там задерживаться не стала.

— Значит, так, — начала дама с таким напором, что у меня немедленно разболелась голова. — Мне удобно работать по утрам до часу дня. Готовка, уборка, хождение по магазинам. Окна не мою, стиркой не занимаюсь, с детьми не сижу.

— Постойте, постойте! — воззвала я слабо. — Мне было бы удобней, если бы вы приходили со второй половины дня. Я встаю поздно, когда у меня есть время выспаться…

— Нет! — отрезала дама и посмотрела на меня с презрением. — Я себе не могу позволить лоботрясничать! Ясное дело, не от хорошей жизни за посторонними грязь вылизываю! У меня дочь недавно родила, ей помогать нужно! Иначе стала бы я…

И в этом духе она распространялась еще полчасика.

Спрашиваю еще раз: вы бы взяли такую даму в домработницы? Вот и я не взяла! Она меня просто задавила своим откровенным пренебрежением и напористостью!

Вторая оказалась полной противоположностью первой.

Зазвонил звонок, я опасливо приоткрыла дверь и увидела за ней хорошо одетую женщину, державшуюся с вежливым достоинством.

— Илона Ивановна?

— Да, — ответила я неуверенно.

— Мы договаривались о встрече…

Я распахнула дверь. Внешне дама не выглядела, как ураган «Энни», но было в ней что-то такое… Настораживающее, если вы меня понимаете.

Дама сняла босоножки в прихожей, и за это я ее мысленно поблагодарила.

— Куда позволите? — спросила дама с изысканной вежливостью.

— Прошу вас…

И я сделала знак в направлении открытой двери гостиной.

В комнате дама уселась на краешек дивана и стала выжидательно смотреть на меня. Во всем ее облике чувствовалась привычка повелевать с царственной небрежностью.

— Простите, а почему вы решили заняться домашней работой? — спросила я смущенно. Потому что просто не представляла себе эту даму за мытьем полов.

— Я раньше работала в министерстве образования, — ответила дама с гордым движением плеч. — Потом нас сократили… Знаете ведь, в какое время мы живем…

— Ой, знаю, — пробормотала я.

— Ну вот. Нужно же на что-то жить!

Дама снова передернула плечами, на этот раз с мученическим видом. Я неловко промолчала.

— Понимаете, я еще могу до этого опуститься! До такой работы, я имею в виду…

И дама обвела брезгливым взглядом мою скромную гостиную.

— А вот моя подруга, которую тоже сократили, не может! Не может, и все тут! Говорю ей: «Валечка, ты же умрешь с голоду!» А она отвечает: «Пускай умру, Анечка, но в чужих свинарниках драить полы не буду!» Представляете, какой ужас?

— Да уж, представляю, — ответила я сквозь зубы.

— Настоящая аристократка! Сейчас таких уже не осталось. Кругом разбогатевшие плебеи, и мы у них вынуждены мыть полы. Господи, в какое время мы живем?! Все перевернулось с ног на голову…

И в этом духе она вещала примерно минут сорок.

Спрашиваю еще раз: «Вы бы взяли такую домработницу?»

Вот и я не взяла!

Да, что и говорить, времена наши назвать цензурным словом очень трудно. Но еще больше меня раздражают люди, которые стыдятся работы, которую им приходится делать. Господи! Стыдишься — не берись!

Интересно, на что она рассчитывала? Что работодатель, который платит триста долларов в месяц за совсем не каторжную работу, будет себя чувствовать бесконечно обязанным даме с министерским прошлым за то, что она облагодетельствовала его своим обществом? Скажу больше: я уверена, что работу эта дама ни за что не найдет. Потому что ни один нормальный человек не захочет иметь дома такую кучку дерьма, политую французским благовонием. Позволю себе выразиться еще жестче. По-моему, эта дама со всеми ее разговорами об аристократизме просто дура. И сократили их с подружкой отнюдь не случайно.

Не буду вас утомлять. Из четырех побывавших у меня дам каждая имела свой пренеприятный пунктик: одна не переносила запаха собак и кошек, что и довела до моего сведения, не переступая порог. Другая производила впечатление настолько несчастного и забитого существа, что я постаралась избавиться от нее как можно скорей. Хотя и проклинала в душе свою черствость.

Хватит с меня несчастных созданий! Мне своих неприятностей достаточно!

Еще одна дама мне понравилась своей приветливостью и непритязательностью внешнего облика. Но после пятнадцати минут общения я сильно заподозрила, что у дамы не все дома.

— Прописана я в Южном Бутово, — сообщала дама, сияя глазами, — но живу на Рублевке.

— О! — сказала я, не найдясь, что ответить.

— Да. Мы там живем с мужем. Он американский предприниматель, в Москве работает уже пять лет.

— О!

— Да. У нас огромный дом с кучей прислуги, но мне скучно ничего не делать. Муж живет в левом крыле, я в правом. У каждого из нас, можно сказать, собственные дома… Вот и ищу работу, чтобы не скучать.

— О!

— Да. У нас двое детей: мальчик и девочка. Они учатся в дорогих колледжах в Англии, поэтому мне без них совсем скучно. Вот я и надумала…

И дальше в таком же духе.