Блюз мертвых птиц

Чад Патин пытался убить меня выстрелом из дробовика, который он произвел из кабины грузовика-рефрижератора. Но когда я рассматривал фотографии на экране компьютера Хелен, то не мог чувствовать к нему враждебности. Когда он позвонил мне посреди ночи из Дес-Аллемандс, умоляя о помощи, я не обратил особого внимания на его слова, особенно на его байку о существовании заговора, члены которого контролировали события в жизнях тех, кто стоит ниже их в пищевой цепи. Его упоминание о существовании мистической фигуры по имени Ангел или Анджелле и рассказ о смерти какого-то бедолаги в железной деве также показались мне галлюцинациями наркомана. Но я все же выслушал Чада Патина. Он говорил, что занимался перевозкой наркотиков и проституток из Мексики в Соединенные Штаты. Он также обмолвился о том, что бросил свой живой груз в запертом грузовике, вероятно, оставив умирать людей от отсутствия воздуха и воды. Вот в это я поверил. Чад признался в том, что пытался меня убить, и, не краснея, попросил у меня денег с тем, чтобы убраться из страны. По его мнению, эта просьба была абсолютно разумной. Я смотрел на все это скептически, хотя в реальности его точка зрения — это то, с чем представители правоохранительных органов сталкиваются каждый день. Настоящая проблема была не в Чаде Патине. Проблема была в том, что я не обратил ни малейшего внимания на его рассказ о существовании таинственного острова, где мои современники пользуются методами пыток из средневековой Европы.

Хелен откинулась на спинку кресла, покусывая ногти, уставившись пустым взглядом на экран компьютера с фотографиями застывших останков Чада Патина на палубе катера.

— Не понимаю, — сказала она.

— Почему с него не сняли кольцо? — спросил я.

— Это, и тот факт, что его просто сбросили за борт. Неужели они ничему не научились после того, как выкинули за борт Блу Мелтон в куске льда?

— Может, они и не выбрасывали его в воду. Может, он убегал, и кто-то выстрелил ему в спину из 223 калибра, например, из «АР-15» или «М-16». Чад упал с лодки, и они не смогли в темноте найти его тело.

— Ты веришь в это дерьмо насчет острова с камерой пыток?

— Патин говорил о том, что он слышал на записи. Может, пленка была подделкой или вообще записью звукоряда какого-нибудь ужастика. Кто знает? Но кто-то уничтожил квартиру Патина огнеметом. Вот это понять уже сложнее. Для меня большей проблемой представляется этот человек — Ангел или Анджелле. А идея заговора уж слишком похожа на байки насчет Нового мирового порядка или Трехсторонней комиссии.

— Ты не веришь в заговоры?

— Не верю в заговоры с формальными наименованиями.

— Ты что, порнуху смотрел, когда я тебе позвонила?

— Не совсем.

— Вы с Клетом смотрели старые-добрые фильмы про немецких сантехников?

— Да отстань ты уже, Хелен. Клет переживает трудные времена.

— Я тоже. Только у меня это называется делать свою работу. У него что, в офисе новичок появился?

— Она временный сотрудник.

— Как ее зовут?

— Насчет порнофильма ты попала в точку. Варина Лебуф, вероятно, вымогает деньги у своих любовников. Клет с ней связался.

— Не меняй тему. Как ее зовут?

Я поднялся с кресла и направился к выходу:

— Дай Клету вздохнуть свободно. Он справится. Он всегда справляется. Он лучший коп из всех, кого мы с тобой знали.

— Я хочу с ней познакомиться.

— Зачем?

— Ты знаешь, зачем, старичок. Хочешь верь, хочешь не верь, но мы на одной стороне. Только вот не вам двоим писать правила, — ответила Хелен.

Спустя час мне позвонил Клет.

— Меня на этих картах памяти нет, но зато там много других мужиков, — сообщил он, — пара из них — подрядчики-инсайдеры, сделавшие большие бабки на восстановлении Нового Орлеана. Заметил пару адвокатишек и нефтяников, некоторых вообще впервые вижу. По-любому, никаких больших открытий я не сделал. Если честно, хочется выйти на улицу и проблеваться. Не мое это.

— Она шантажистка. Это для тебя не открытие?

— Может, она просто прикрывает свою задницу.

— Прекрасная игра слов — да ты послушай себя!

— Может, это ее фетиш. Кто из нас идеален? В любом случае меня она в это не втянула.

— Я знаю, о чем ты думаешь.

— Но чем же?

— Ты собираешься опять к ней, вот о чем.

— Ну и пускай, что она со странностями. Это же не делает из нее Лукрецию Борджиа Южной Луизианы.

— Ну, сколько можно? Насколько сильно ты должен пострадать, чтобы понять, что делаешь с собой?

— Может, она мне все еще нравится. Менеджер апартаментов в Лафайетте, должно быть, сказал ей, что я был в ее квартире, но она не сдала меня.

— Знаешь, большинство вымогателей не звонят в полицию, чтобы сообщить о краже их шантажных материалов.