Блюз мертвых птиц

— Я был в Равенсбрюке.

— Никогда не слышала, чтобы еврей называл свою религию расой, — сказала она.

— Вы производите впечатление очень внимательной молодой женщины. Как вас зовут?

— Гретхен Хоровитц.

— Надеюсь, вы еще заглянете сюда. И, кстати, вам необязательно звонить заранее.

— Мистер Дюпре, мы приехали сюда не для того, чтобы беседовать о религии, — перебил хозяина дома Клет, — люди, с которыми связаны вы и ваш внук, могут быть замешаны в нескольких преступлениях, включая убийство девушки, чей труп всплыл в глыбе льда неподалеку отсюда, к югу. Вы понимаете, к чему я клоню, сэр?

Прежде чем Дюпре смог ответить, Персел услышал шаги у себя за спиной. Он повернулся и увидел, вероятно, одну из самых красивых женщин из всех, что ему доводилось встречать. Она же, казалось, даже не заметила ни его, ни Гретхен, а вместо этого не сводила с Алексиса Дюпре взгляда, полного такой злости, что Клет испытал облегчение о того, что не он был объектом этого негодования.

— Где Пьер? — спросила она резко.

— В Лафайетте на своей художественной выставке. Он будет расстроен, что вы разминулись, — ответил Дюпре.

— А ты кто такой? — спросила женщина Клета.

— Частный детектив, — ответил он.

— Тогда ты пришел по адресу. — Она начала было что-то говорить Дюпре, но затем снова повернулась к Клету: — Ты дружок Дэйва Робишо, не так ли?

— Все верно.

— А я — Варина Лебуф. Скажи своему Дэйву, что, если он еще хоть раз унизит моего отца так, как вчера, я из него лично все дерьмо выколочу.

— Если Дэйв Робишо замел твоего старика, значит, он это заслужил, — оборвал ее Клет.

— Чем вы тут занимаетесь? — спросила Варина.

— Не лезьте в это, мэм, — бросила Гретхен.

— Что ты сказала?

— Мы беседуем с мистером Дюпре, и вас это не касается, — парировала Гретхен.

— Вот что я тебе скажу, милочка. Почему бы тебе и этому джентльмену не спросить мистера Дюпре о силках, расставленных в зарослях цветов? Алексис делает это каждые две или три недели. Та сумасшедшая, которой раньше принадлежала эта жалкая свалка, кормила всех бездомных котов в округе. Алексис ненавидит котов. А потому он их заманивает и ловит в силки, а потом нанятый им негр забрасывает их по ночам в районы подальше отсюда. Большинство из них умрут от голода или от болезней.

— Так мне что тут, приют для бездомных животных открывать? — спросил Дюпре.

— Я только что от адвоката Пьера. Если ваш внук только попробует поиметь меня на разделе имущества, я вас всех уничтожу к чертям собачьим! — пригрозила Варина.

— Рад, что ты прибыла к нам в столь прекрасном расположении духа, — сказал Дюпре.

— Что вы делаете с моим псом? Пьер сказал, что он убежал!

— Убежал. Но вернулся домой. Теперь это абсолютно новая собака, — с удовольствием ответил Дюпре.

— Пойдем, Вик! — позвала Варина. Собака, положив голову на лапы, не сдвинулась с места.

— Вик, иди к мамочке. Пойдем же, малыш, — позвала Варина.

Собака, казалось, пыталась раствориться в траве. Алексис смотрел на нее, улыбаясь, удочка почти незаметно дрожала в его пораженной параличом руке. Он перевел взгляд на Гретхен, на блеск в ее волосах и на тонкую золотую цепочку.

— Пожалуйста, примите мои извинения за поведение жены моего внука, сказал он. — Ваша семья эмигрировала из Пруссии? Лишь немногие знают, что идиш — это немецкий диалект. Я подозреваю, что уж вы-то об этом знаете, верно?

Гретхен взглянула на Клета:

— Я подожду в машине, — сказала она.

— Разве я сказал что-то не так? — спросил Дюпре вслед Гретхен, пожирая взглядом округлости ее бедер и талию.

— Не обращай внимания на старикана, — сказал ей Клет в «Каддилаке».

— Мне показалось, что он хочет с меня кожу снять.

— Да, он немного странноватый.

— Немного? А что с телкой?

— Вот уж она показалась мне весьма нормальной.

— Да у нее шило в заднице!

— Ну и?

— Ты с нее глаз не сводил. Так вот к каким женщинам тебя тянет?

— Гретхен, ты мой работник, а не духовник.

— Ну, тогда веди себя адекватно своему долбаному возрасту.

— Даже не верится, что я тебя вообще слушаю.

Она уперлась взглядом в ржавеющие трейлеры в трущобах у разводного моста, затем взглянула на детей, играющих в грязных дворах, и белье, развевающееся на веревках. «Кадиллак» с грохотом проехал по стальной решетке разводного моста.

— Не знаю, зачем я сказала это. Я странно себя ощущаю, когда я с тобой. Я не понимаю свои ощущения. Ты точно не пытаешься клеиться ко мне?

— Я уже все об этом сказал.

— Ты не находишь меня привлекательной?

— Я знаю свои пределы. Я старый, толстый гипертоник, а к тому же алкоголик и планокур. Был бы я на тридцать лет моложе, пришлось бы тебе бегать от меня. — Клет нажал на педаль газа и автомобиль резво побежал в сторону Новой Иберии, наполняясь звуками ветра через открытые окна. — Раздобудем тебе значок.

— Какой еще значок?