Блюз суккуба

— Да, довольно близкий. Но, если хотите знать, романтических отношений между нами нет. — Воспользовавшись тем, что мы сидели близко, я шутливо ткнула Романа кулаком в ребра. — Оставьте моих знакомых в покое. Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Расскажите мне о лингвистике.

Я сказала это не всерьез, но Роман объяснил, что его специальность — классическая филология. Он хорошо знал этот предмет и рассказывал о нем так же умно, весело и иронично, как флиртовал. Я с жадностью слушала его объяснения, наслаждаясь возможностью поговорить о теме, которая была мало кому близка. К несчастью, мне самой приходилось помалкивать, иначе моя осведомленность в этом предмете могла бы вызвать подозрения. Разве сотрудница книжного магазина могла на равных разговаривать со специалистом в данном вопросе?

Во время этой лекции мы с Романом продолжали касаться друг друга руками, предплечьями и даже ногами. Он не пытался поцеловать меня, за что я была ему благодарна, вступать на опасную территорию не следовало. Для меня это стало идеальным свиданием: интеллектуальная беседа и легкий физический контакт, с которым суккуб мог без труда справиться. Мы разговаривали так непринужденно, словно вместе читали интересную рукопись.

Наши напитки закончились в мгновение ока. Не успела я опомниться, как мы очутились на улице и стали договариваться о следующем свидании. Я пыталась отнекиваться, но протесты звучали слабо. Он продолжал настаивать на свидании без всяких дуэний. Я стояла рядом с Романом, наслаждаясь его близостью, и сама удивлялась тому, насколько мне хотелось снова увидеться с ним. Беда заключалась в том, что все мои встречи с хорошими парнями неизменно заканчивались одинаково: я оставалась одна. Глядя на Романа, я понимала, что хочу избавиться от одиночества, хотя бы ненадолго.

Поэтому я согласилась снова встретиться с ним, не обращая внимания на внутренний голос, уговаривавший этого не делать. Лицо Романа засияло, и я подумала, что поцелуя в губы мне избежать не удастся. От этой мысли мое сердце заколотилось.

Но, похоже, моя прежняя дурацкая болтовня о нежелании заводить прочную связь сделала свое дело.

Он просто взял меня за руку и провел губами по щеке, вряд ли это можно считать поцелуем. Через минуту Роман исчез в темноте, а я пошла к дому, до которого было полквартала.

Добравшись до двери, я обнаружила прикрепленный к ней листок с моим именем, написанным красивым каллиграфическим почерком с нажимом. От ужасного предчувствия по спине побежали мурашки. Вот что там было:

Джорджина, вы красивая женщина. Настолько красивая, что могли бы заставить пасть даже ангела, в последнее время такое случается редко. Но эта красота дается вам без усилий, ведь вы способны сделать себя какой угодно. К несчастью, вашему большому другу подобная роскошь недоступна. А жаль, потому что после случившегося сегодня это ему очень пригодилось бы. К счастью, он занят именно тем бизнесом, который позволяет исправить ущерб, нанесенный его внешности.

Я уставилась на записку как на ядовитое насекомое. Конечно, подписи не было. Я сорвала листок с двери, вбежала в квартиру, схватила телефон и без промедления набрала номер Хью. Речь в записке могла идти только о нем: Хью был моим единственным «большим» другом, занимавшимся «именно тем» бизнесом.

Телефон звонил до тех пор, пока не включился автоответчик. Расстроенная, я набрала номер его мобильника.

После трех гудков ответил незнакомый женский голос.

— Можно Хью Митчелла?

Последовала долгая пауза.

— Он… сейчас не может говорить. Кто его спрашивает?

— Джорджина Кинкейд. Я его подруга.

— Джорджина, я слышала, как он называл ваше имя. Меня зовут Саманта.

Это имя ничего для меня не значило, а времени ходить вокруг да около не осталось.

— Пожалуйста, я могу с ним поговорить?

— Нет… — Голос у нее был убитый. — Джорджина, сегодня днем кое-что случилось…

11

Больницы отвратительные места, холодные и стерильные. Настоящее напоминание о бренности смертной жизни. При мысли о том, что Хью попал в больницу, меня тошнило, но я крепилась, спеша по коридору к палате, номер которой назвала Саманта.

Перевязанный и разукрашенный синяками, Хью спокойно лежал на кровати. Его длинное тело было облачено в халат. Рядом с кроватью сидела блондинка и держала его за руку. Когда я ворвалась в палату, она с удивлением подняла глаза.

— Джорджина, — слабо улыбнувшись, пробормотал Хью. — Спасибо, что заскочила.