Ближе, бандерлоги!

Эти двое вновь переглянулись, улыбаясь уже в открытую.

— Мы, видите ли, американцы, — сказала Беатрис.

— Ах, вот оно что… — сказал Мазур. — Случаем, не журналисты?

— Увы… — пожала плечами Беатрис. — Я политик, а Пит — социолог.

— Черт побери, ребята! — сказал Мазур обрадованно. — Политик и социолог? Значит, наверняка знаете тут все и всех? Может, и интересные места, где можно щелкнуть что-нибудь достойное?

— Вообще-то это тема для разговора… — сказала Беатрис, чуть подумав. — Но это потом, мы приехали…

С первого взгляда было ясно, что приехали они в Старый Город. Новые знакомые — впрочем, еще и не знакомились, но надежды терять не следует — провели Мазура в подъезд чертовски старинного дома, и Беатрис пошла на полшага впереди по высокой и крутой узкой лестнице. Деймонд замыкал шествие.

На третьем этаже — по высоте примерно соответствовавшем пятому в «хрущевках» — Беатрис распахнула высокую дверь с начищенной медной табличкой с выполненной красивой вязью надписью (Мазур мимоходом к ней присмотрелся, заковыристого здешнего имечка прочитать не успел, но отметил, что под ним стояло «докторас»). Небольшая опрятная комната, явно приемная — несколько мягких стульев вдоль стен, столик с журналами. Беатрис скрылась за соседней дверью, довольно быстро вернулась и энергично сказала:

— Ну вот, все отлично для вас складывается. Ни единого пациента, так что доктор вами сразу займется. Куртку и фотоаппарат, пожалуй, лучше оставить здесь. — Она кивнула на старомодную высокую вешалку. — Я пойду с вами, буду переводить. Доктор — хороший специалист, но английского не знает, а местного, наверняка, не знаете вы…

— Да уж откуда мне… — искренне сказал Мазур.

— Вообще-то, если вы знаете немецкий, можете обойтись без меня. Вот немецкий доктор знает в совершенстве, он наполовину немец.

— Увы… — сказал Мазур. — До сих пор как-то одним английским обходился, куда бы ни забрасывало. Вообще…

— Не будем болтать, пойдемте. Кровь все еще течет.

Мазур оглянулся на вешалку:

— У меня там паспорт в кармане куртки…

— Да никуда он не денется, — сказала Беатрис, нетерпеливо притопывая каблучком фасонного низкого сапожка. — Питер все равно будет нас здесь ждать… Кстати, это Питер, а я — Беатрис.

— А я — Джон.

— Вот и познакомились. Ну, идемте наконец!

Мазур оказался в обширном, белоснежном кабинете, где, кроме кушетки, имелось еще с полдюжины медицинских причиндалов, которые он тут же опознал все до единого — после стольких-то медкомиссий и врачебных осмотров… Аппаратура современная, импортная, дело поставлено на широкую ногу, надо понимать.

Его встретили белокурая куколка в коротком белом халатике и врач, смотревшийся довольно импозантно: явно за семьдесят, но спину держит прямо, словно старый строевик, седая шевелюра красиво уложена, морщин меньше, чем можно ожидать в такие годы. Крепкий старикан.

По указанию врача, переведенному Беатрис, Мазур снял кроссовки и лег на широкую, покрытую белой клеенкой кушетку. Доктор и подкатившая столик медсестра принялись над ним трудиться, в первую очередь снимая влажными тампонами с лица подсыхающую кровь. Смирнехонько лежавший Мазур тем временем думал, весьма даже не исключено, что оставшийся в приемной Питер сейчас листает его паспорт — профессионального любопытства ради, чтобы уточнить, с кем свела судьба. Очень может быть, Лаврик так и поступил бы — рефлексы… Ну и наплевать. Заверяли ведь, что паспорт надежный. И даже более того… Впрямую Мазуру не говорили, а сам он дисциплинированно не задавал лишних вопросов, но у него возникло впечатление, что паспорт не ему к этой поездке смастерен, а насчитывает от роду несколько лет, вовсе не состарен искусственно, и все эти годы с ним мотался по белу свету какой-то реальный человек. Очень похожий на Мазура — дело в том, что Мазур на фотографии не узнал себя. То есть это был кто-то на него чрезвычайно похожий, но все же не он — вдобавок его для этого паспорта никто не фотографировал, не помнил он такой своей фотографии, да и такого костюма с таким галстуком у него отродясь не бывало. Однако подозрений фотография пока что ни у кого не вызвала — за семь лет (а именно семь лет назад паспорт выдан) любой человек чуточку меняется… Очень похоже, что некий смежник и в самом деле самое малое семь лет фрилансерствовал в тех странах, чьи визы стояли в паспорте, а может, и где-то еще, не во все страны граждане Британского Содружества обязаны брать визы, порой пускают и без них. Ну, а потом легенду надели на Мазура как готовый костюм. Конечно, бессмысленно гадать о мотивах — может быть, смежники решили выводить своего человека на родину, а может, если у Мазура все пройдет успешно, паспорт вернется к хозяину, добавив в его биографию еще и поездку сюда.

Кто их там знает… Одно ясно: прежний владелец паспорта не провалился — иначе кто бы Мазуру дал документ спаленного? Не только у американцев, но и у множества спецслужб других стран есть возможность вдумчиво проверить Джона Джейкобса как следует…