Ближе, чем вечность (СИ)

Тарталья застонал. Иметь дело с архонтом всё-таки не так весело, как он представлял. Чжун Ли мог быть смертельным занудой. Но сейчас Тарталья уже почти не испытывал злости. Он был вымотан, всё тело болело, голова раскалывалась, он чувствовал, как сочатся кровью приоткрывшиеся шрамы — так было всегда, каждый раз, цена была высока, но он ни за что в жизни не отказался бы от своей силы. И тут он вдруг подумал, что между ним и Чжун Ли не осталось тайн. Теперь, когда злость отступила, выплеснутая, и не осталось ничего, кроме усталости, он вдруг понял: он завалил архонта. Он понял всё — почему его так мучительно тянуло к Чжун Ли, откуда в нём такая сила, почему он такой, какой есть, даже эти неловкие моменты непонятых шуток стали ему ясны. И он сражался с архонтом. Он сражался с архонтом! Возможно, самый важный бой в его жизни. А из-за Чжун Ли и его вранья он был неподготовлен! Он мог бы показать себя лучше!

— Я могу лучше, — всё так же слабо, но с вызовом, сказал он и поднял глаза на Чжун Ли.

— Я не сомневаюсь, — серьёзно ответил Чжун Ли. — Бой был нелёгким.

— Ты лживая скотина, хоть и архонт. Я тебя не простил.

— Надеюсь, что ты когда-нибудь смилостивишься.

— Иди ты, — повторил Тарталья и тяжело поднялся на ноги, пошатнувшись и едва не упав снова. Чжун Ли подхватил его, и у Тартальи не было сил оскорблённо его оттолкнуть. Вместо этого он уронил голову ему на плечо.

— Так ты трахаешься с Ин Эр? — внезапно спросил он.

Чжун Ли опешил.

— Это имеет значение?

Тарталья пожал плечами.

— Вообще никакого, просто любопытно.

— Иногда.

— Говорят, она хороша.

— Правду говорят.

Тарталья самодовольно улыбнулся.

— Я знал, что ты выбираешь лучших. Я, кстати, тоже. Хоть ты и упал в моих глазах, конечно…

— Так, ясно, — перебил Чжун Ли. — Судя по болтовне, тебе уже лучше.

Тарталья хмыкнул, опёрся ладонью на его плечо и встал самостоятельно. Оглядел комнату.

— И платить за это всё мне, конечно. Не Мораксу же.

— Нет, — весело ответил Чжун Ли.

Тарталья помолчал и вдруг сказал серьёзно:

— Мне придётся уехать. Ваш план испортил мне всю репутацию.

Чжун Ли опять ощутил укол чувства вины.

— Я не подумал о том, что так выйдет. Но теперь мне жаль, что ты уезжаешь.

Тарталья слабо усмехнулся.

— Серьёзно? Архонт будет скучать по мне?

Чжун Ли положил ладонь ему на щёку и коснулся губами его губ.

— Да.

Тарталья подумал и ответил:

— Знаешь, я, пожалуй, вернусь.

Тарталья уехал тем же вечером. Он стоял на борту корабля и смотрел на гавань Ли Юэ со смешанным чувством ещё не угасшей обиды, сожаления и возбуждения. Как неудачно всё сложилось. Он недовольно покривил ртом. Он не хотел уезжать. Сейчас — совсем не хотел.

Чжун Ли смотрел на отплывающий корабль из-за своего столика, украшенного цветами и чайным сервизом тонкого расписного фарфора. Он думал о Тарталье, обо всём, что случилось сегодня, и эти мысли тоже рождали в нём чувство сожаления. Он не хотел, чтобы Тарталья покидал Ли Юэ. Раньше эта мысль ни разу не приходила ему в голову, но теперь он скучал по нему. Он вспоминал его смех, его злость, его янтарную в свете золотых фонарей кожу, вкус его губ после цветочного вина, и то, что Тарталья крикнул ему в гневе, сам не осознавая своих слов: те, кто любит тебя.

Тарталья вернулся меньше, чем через месяц, инкогнито. Чжун Ли не знал о его возвращении, пока Тарталья не нашёл его вечером за тем же чайным столиком, что и обычно.

— Господин Чжун Ли! — окликнул он. — Какая приятная встреча. Рад, что нашёл вас здесь.

— Чайльд Тарталья! — отозвался Чжун Ли, и Тарталья с удовольствием отметил в его голосе приятное удивление. — Не ожидал увидеть вас так скоро. Надеюсь, путешествие прошло благополучно.

— Вполне, — кивнул Тарталья и сел на свободное место за столиком. — Ну, как тебе жилось без меня? — перешёл он на обычный фамильярный тон. — Надеюсь, невыносимо скучно?

— Твоё отсутствие, безусловно, сказалось на яркости моих будней.