Ближе к телу

Я ощущала решительный прилив ярости ко всем нервным окончаниям — Роксана, конечно, даровала мне билет из самых лучших побуждений, но мне-то от этого не легче! Счастливые люди катаются на собственных машинах, а Полина Андреевна, то есть я, вынуждена торчать на ледяной улице. Хуже всего, моя хваленая благоразумность сегодня решила отдохнуть — и в кармане только мелочь на автобус, даже на такси не хватит при всем желании. На улице — первый час ночи, естественно, ни один идиот на автобусе до шести утра не появится. Мне было холодно, ко всему прочему — с утра было довольно тепло для декабря и безветренно, соответственно, и оделась я сравнительно легко. Теперь же поднялся ледяной ветер, пронизывающий до костей. Одним словом, я бесилась, отчего и не следила за базаром.

— А вы предпочитаете именно такой маршрут? — не стал молчать парень за рулем. — Могу помочь.

Тоже мне, шутник недоделанный. Я готова была проклясть все на свете — вплоть до себя самой. Если бы не привычка сдерживать свои эмоции, я бы обязательно двинула ему по физиономии.

— Не надо мне помогать, сама дорогу найду. Ехали по своим делам — ну и вперед, тоже мне… — что я хотела сказать последними словами, я так и не придумала. Потому что удивилась: мужик за рулем рассмеялся и вышел из машины. Я напряженно огляделась. Не испугалась — ну что вы. Я бы и не с таким справилась в случае необходимости. Просто прикинула пути отступления. Но бежать было решительно некуда — кругом ни души. Убивай — не хочу.

— Слушай, я не хотел тебя обидеть.

— Уже обидел, — огрызнулась я. — Тыкаешь, как к проститутке. А я с тобой на брудершафт не пила.

— А что ты предпочитаешь? Коньяк, виски, саке? — осведомился мужик. Вот навязался на мою шею.

— Шампанское. По штуке баксов за бутылку.

— Шампу-усик? Еще раз извините, девушка, — прекратив наш в высшей мере содержательный разговор, парень слегка поклонился. — Я ехал с работы, тут увидел — стоит на остановке юная особа, — эта характеристика мне несколько польстила. Я, конечно, старушкой себя не считаю — но двадцать девять лет далеко не рассвет юности. А тип продолжал:

— Совершенно одна, с надеждой смотрит на дорогу, вероятно, в ожидании общественно-транспортного средства. И решил предложить свою помощь. Хотите — просто составлю компанию до первого автобуса. Бросить вас на дороге и уехать я просто не могу.

— Что, не так воспитаны? — не без удивления осведомилась я. — В детстве, наверное бабушке сумочки таскали?

— Моя бабушка свои пожитки носила в огромном сундуке, и ношу взваливала на спину дедушке, — язвительно парировал мужик, присаживаясь рядом на лавочку.

— Ты тут надолго?

— Я же сказал, до утра. Будем мерзнуть вместе — как я понимаю, в машину ты не пойдешь, а бросить тебя здесь одну мне совесть не позволит. Не знаю, за что я страдать должен…

Тоже мне, рыцарь. Я достала сигарету, последнюю в пачке, и закурила, устало проклиная все на свете — этого гребаного жирного праха с дурацким именем Вано, Роксану, от щедрости которой не удалось отвертеться… Теперь я ненавидела всех поголовно. Вот уж правда, беги нас пуще всех печалей… как сказал классик. А холод стал доставать аж до костного мозга. Идиотка несчастная, куртку напялила и радуется! Я краем глаза рассматривала мужика рядом. Лет 30–35, высоченный и явно не хлипкий, тем не менее гоблином он не был. В глазах, как ни странно, читался ум. А глаза, надо сказать, были красивыми — серо-зеленые, насмешливые. И очень коротко подстриженные темные, почти черные волосы. Эффектный мужик.

Я вздрогнула, услышав его голос:

— Ты узрела на мне тропические цветы или пытаешься прочесть мои мысли? — лениво осведомился он. Вот сволочь, а ведь казалось, не обращает никакого внимания.

— Цветы на тебе не растут, к сожалению, — буркнула я в ответ. — Было бы на что полюбоваться.

Прошло еще с полчаса. Горевшие до сей поры редкие фонари решили, что перетрудились, и погасли все, как один. Теперь освещением служил лишь огонек сигареты. Мне становилось просто нестерпимо холодно и, как всегда в такие моменты, очень хотелось в туалет. Не знаю уж, как выдерживал столь комфортную, прямо-таки тропическую, температуру мой нежеланный компаньон — если на мне все же была куртка, парень сидел в одном пиджаке. Привык, что в тачке тепло, светло и мухи не кусаются. Я бы на его месте давно плюнула на меня и уехала домой, в теплую постель к телевизору и к женщине. У такого мужика обязательно должна быть женщина — яркая и эффектная, как фотомодель. Он же этого делать не собирался.

Парень молча курил, изредка бросая на меня откровенно насмешливые взгляды. Для него явно не остался в тайне футбольный матч, который устроили мурашки на моей коже. Перчатки я также умудрилась забыть, что совершенно на меня не похоже. Руки уже посинели. Я чувствовала, что постепенно примерзаю к лавочке. Наконец я решилась прервать затянувшееся молчание:

— Слушай, как тебя зовут?

Он посмотрел удивленно:

— Зачем тебе?

— Ну не могу же я садиться в машину с незнакомцем, правильно? Давай хоть познакомимся, иначе я здесь закоченею.