Ближе некуда (СИ)

— Пока ты находишься там, твое тело здесь беззащитно. Ты можешь уйти, прожить там несколько дней, недель или даже лет… Но в миг перехода и в миг возвращения твое тело будет пустым и открытым для врага. Тебя убьют, как только ты вернешься. Ты рождена в этом мире, моя милая, и смерть здесь для тебя означает смерть во всех мирах. Потому никто из нас и не станет переходить во время битвы. Потому так важна для нас эта победа. И я рада, что ты тоже станешь частичкой этой войны, потому что, победив, мы можем заслужить милость Инфи, и он даст нам еще одну жизнь.

После деревенского собрания, на этот раз из-за ветра проведенного в местном баре, я и еще несколько девушек остались убирать со столов. Держала бар вдова бывшего нашего доктора, высокая некрасивая женщина, неприветливая к любой особе мужского пола старше пяти звездокругов. Я носила пустые стаканы в кухню, где сразу несколько девушек встали у тазов с водою, принявшись отмывать стаканы до блеска. Когда зал опустел, я взяла таз с водой и тряпку и принялась вытирать столы. Взрыв хохота, донесшийся из кухни спустя какой-то время, привлек меня.

— Да ну, ты шутишь! — сказала Лам-ке, первая красавица деревни — я узнала ее по надменной интонации голоса. — Не может быть!

— Выгляните же сначала! Что вы глупости говорите! — шикнул кто-то.

Видимо, из кухни выглянули — я как раз собирала с пола рыбьи кости, и потому не видела.

— Ушла! — радостно объявили. — Ну и слава Инфи, при ней и не поговорить.

— Ушла, надо же. Она пошла прохлаждаться со своей милой Ар-кой, а мы тут мой, — кисло возразила Лам-ке.

Уши у меня вспыхнули огнем. Так этот обидный смех относится ко мне? Так это «слава Инфи» относится ко мне? Я разрывалась между желанием встать с колен и во всеуслышание объявить о своем присутствии и охотой дослушать разговор до конца. Я решила дослушать, но буквально следующая пара реплик выбила из меня дух и заставила лишиться дара речи.

— Видели сегодня на собрании? Ее матушка так и липла к мужу знахарки. Интересно, давно они встречаются?

Снова раздался взрыв хохота.

— Ой, мне так смешно, что даже противно, — сказала Лам-ке. — Вся деревня уже о них шепчется. Наверное, только знахарка сама и не знает.

Внезапно я поняла, что не хочу больше этого слышать. Что мне нужно сейчас же зажать уши руками и убежать, неважно, куда: в лес, к озеру, навстречу джорнакам.

Но я сидела на месте, как прикованная. Я слушала, как Лам-ке и ее подружки обсуждают, как «мило» краснеет моя мать, когда видит мужа «знахарки», как однажды их видели держащимися за руки, и они не поспешили разжать рук, когда заметили, что попались. Девушки поливали грязью Ли-ру, приписывая ей и женские болезни — «посмотрите на дочь — надо же, какую дуру на свет произвела», и скудоумие, раз уж не замечает очевидной измены мужа. Меня не обошли стороной. С делающей ей честь кропотливостью Лам-ке проанализировала каждую черту моего лица, сравнив ее с чертами лица мужа Ли-ры, и пришла к выводу — нет, все-таки я не его дочь.

Я положила тряпку на пол и осторожно поднялась на ноги. В голове гудело. Раздавшийся после очередной реплики Лам-ке взрыв хохота прозвучал для меня отдаленным звоном. Я вытерла руки, взяла со скамейки пальто и вышла в зиму, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Мне не хотелось видеть ее. Мне не хотелось возвращаться домой и слышать о том, что я должна вести себя пристойно и держать данное ей обещание.

Я не должна позорить семью. Не должна видеться с Терном, не должна касаться его, не должна говорить с ним.

Почему же она не может удержать своей руки на расстоянии от руки другого — женатого! — мужчины? Почему она позволяет себе загонять меня в угол и требовать от меня слова чести — чести, которую она сама не в силах блюсти?

Я шла по улице, как слабоумная, глядя в никуда и ни на кого не обращая внимания. Окрик Фелика вернул меня к реальности.

— Одн-на! — этот голос, так похожий на голос Терна, едва не разбил вдребезги мое самообладание.

Я обернулась и постаралась наклеить на лицо улыбку. Я любила этого мальчика. Любила так сильно, что могла бы за него убить.

— Привет Человеку-медведю!

Он довольно заулыбался, подбегая ко мне. Я шутливо наклонилась, чтобы расцеловать его в щеки, но поморщился и отскочил прочь. Все как всегда. Молодец, Одн-на, ты ведешь себя так, чтобы не уронить чести.

— Одн-на, у меня к тебе серьезное дело, — сказал Фелик. — Терн просил передать тебе письмо. Он сказал, это очень важно, это касается джорнаков. И он сказал, что ты скоро придешь к нам в гости. Ты ведь придешь, правда?

Я взяла из его маленькой ручки запечатанный воском квадратный кусок бумаги. Сердце мое подпрыгнуло, когда я коснулась этого листка. Мне захотелось выбросить его далеко-далеко в снег, но я не позволила себе этого сделать просто потому что передо мной стоял мальчик, который любил своего брата так сильно, что готов был убить за него.

— Спасибо, Фелик, — сказала я с чувством. — Ты такой молодчина. Передай маме привет, мы с Ар-кой обязательно придем к вам в гости.