Ближе некуда (СИ)

Конечно, верю. Особенно ночью, когда ощущаю на себе ненавидящий взгляд и слышу полный ярости голос, призывающий предать меня ужасной казни.

— Пойдем, — сказал Лакс Силенке. — Пора готовиться.

— Мы скоро вернемся.

Она снова коснулась моего лица. Если бы я могла шевелиться, Силенка бы уже давно получила по руке. Теперь же осталось только скрипеть зубами и терпеть. Надеюсь, это продлится недолго.

Они, наконец, ушли, и я осталась одна. Впечатления от пережитого, страх, боль — все это вместе вдруг нахлынуло на меня, и я расплакалась под повязкой, беззвучно и без катящихся по щекам слез — все впитывала стерильная ткань.

— Я не обманул тебя, Стилгмар, — прозвучал рядом голос, и я поняла, что Лакс вернулся. — Ангел и в самом деле способен тебя исцелить.

Я почувствовала, как кровь отлила от лица. Зачем он здесь? Чтобы снова обвинить меня? Чтобы сказать еще одну гадость?

— Одна из девушек едва не умерла, и после возвращения не будет ничего помнить о происшедшем, — сказал он. — Со слов остальных дайт сначала напали на нее и на тебя. Я хочу, чтобы после выздоровления ты поучаствовала в заседании Совета. Твой Патрон рвет и мечет.

— Силенка здесь ни при чем, — сказала я, не скрывая холодности в голосе. — Если ты это хочешь услышать — я тебе говорю. Но и мы не виноваты. Дайт напали на меня и эту девушку сразу после удара молнии. Я не знаю, в чем дело. Мы не нарушали правил.

Я чувствовала, что закипаю от злости. Желания притворяться вежливой, общаясь с Лаксом, больше не было. Кошмары, которые я вижу, появились по его вине. Я не собиралась наклеивать на лицо вежливую улыбочку и говорить, что все хорошо, когда это было не так.

— Силенка вовсе не пытается вас обвинить, — сказал Лакс тоже холодно. — Но она не впервые участвует в ритуале, и не первый здешний год работает с дайт. И я надеюсь, ты расскажешь на Совете правду. Естественно, и остальные тоже будут.

Я не выдержала. Может быть, Лакс и не позволил бы мне задать свой вопрос, но повязка давала преимущество — я не видела своего собеседника, и мне было плевать, что за эмоции сейчас отражаются на его лице.

— Лакс, скажи мне, что я сделала в Снежном мире, — сказала я, отчаянно пытаясь удержать голос твердым. — Скажи мне, что там было, что случилось со мной? Ты так ненавидишь меня, что не считаешь, что я заслуживаю правды?

Рыдания снова подступили к горлу, и я только чудом удержалась от них.

— Я вижу кошмары, Лакс. Я вижу такие кошмары, от которых волосы встают дыбом! Прошу тебя, я просто еще немножечко и сойду…

— Ты совершила предательство, — спокойно перебил меня Лакс.

Я запнулась на полуслове, но он, похоже, решил все-таки рассказать чуть больше, чем в прошлый раз.

— На деревню, в которой мы жили, напали. Ты переметнулась на сторону врага и предала нас, — продолжил он. — Рассказала им, где стоят наши ловушки, позволила пытать и убить одного из наших.

Мысли мои метались вокруг уже сказанного, но я не могла пока облечь в слова то, что чувствовала. Слишком сказанное было эфемерно. Слишком отстраненно. Словно это касалось не меня.

— Тебя пытали, потом привели на озеро и утопили. Но, видимо, не совсем, потому как тогда тебя бы здесь не было.

Я не сразу поняла, что дышу часто и открытым ртом. Голоса, тьма, запах крови и ощущение ледяного прикосновения воды — все это было не просто так. Кошмары, в которых я была близка к смерти, казались вялым подобием того, что я испытала на самом деле. Я не просто видела эту старуху с косой — я уже была ее жертвой. Пусть и выжившей. Пусть и потерявшей память о том, что было.

— Это… — в горле стоял комок, я сглотнула. — Это правда? То, что я сделала… это правда?

— Да.

— Ты уверен на сто процентов? — Я зажмурилась, слезы текли рекой, голос дрожал. — Знаешь наверняка?

Если бы я видела его и не прислушивалась так жадно к интонациям голоса, я бы не заметила этого едва уловимого колебания.

— Да.

Лакс не был уверен. Пауза, запинка перед репликой — мне было этого достаточно. Он не знал точно, что я совершила, но зачем-то пытался убедить меня в том, что знал. Лгал мне. Как и все здесь. Как и его обожаемый отец, как и Аргента. Но его ложь была почему-то гораздо больнее.

— Уходи, — сказала я. — Уходи!

Голос сорвался, но мне уже было все равно. Если раньше я готова была посмотреть в лицо своему прошлому, то теперь ненавидела его. За то, что не помнила. За то, что не могла вспомнить и позволяла Лаксу издеваться над собой.

— Надеюсь, я помог тебе, — сказал он, словно насмехаясь. — Всего хорошего.

Я плакала так долго, что снова уснула.

Проснулась я от звуков голосов. Меня ощупали, осмотрели, сделали какие-то уколы. Но это были обычные доктора и обычные уколы, поэтому движения ко мне не вернулись. Я попросила не заматывать мне больше глаза бинтом. Хотела видеть, что происходит вокруг.

Вынужденная беспомощность нервировала бы меня больше, если бы я не знала, что она временная. Но бездействие физическое вовсе не означало бездействия мысленного. Я лежала в тишине палаты и смотрела в потолок, периодически проваливаясь в полузабытье, полное образов прошлого, о котором я не помнила.

ГЛАВА 10