Ближнее море

Я на улице, в парке санатория «Заря» под Питером. Ага, место установлено. Хотя адекватное восприятие полностью еще не включилось. Должно быть, смотрю на нее точно лунатик. Во всяком случае чем-то заинтересовала пигалицу.

Девочка (приглядевшись к моему лицу):

– У вас глаза разные, правый больше левого. Верная примета: сын и дочь.

Я:

– А если тройня?!

После выяснилось, что она таким образом пыталась узнать, одна я или с ребенком.

Пивной сборник

2000-й год. Финальный этап подготовки к печати сборника «Стихи о пиве». Проделана огромная работа, в проекте участвуют несколько замечательных художников, нарисовавших превосходную графику, и поэты, создавшие подборки стихов на тему о пиве.

Уже прошли первое и второе чтения, отобрано некоторое количество графических работ.

Осталось в последний раз пробежать взглядом и…

Неприятное предчувствие возникло уже на подступах к квартире Смира. Плохонькая старая дверца оказалась незапертой. Перекрестившись, я опасливо оглянулась, словно в вонючем, покрашенном ядовито-зеленой краской подъезде кто-то мог, если что, прийти мне на помощь.

Прислушалась. Внутри квартиры – тишина.

Странно. Смир ведь знал, что я должна подойти. Квартиру уже как-то обносили. Бывало, что Сашка спьяну забывал запереть за собой дверь и тогда вслед за ним туда мог проникнуть кто угодно.

Место тут неспокойное – веселенькое такое место. Одно название района «Веселый поселок» чего стоит.

Я открыла дверь, готовая в любой момент отпрыгнуть в сторону. Пол был устлан чем-то белым. В полумраке сразу и не разберешь.

Такое впечатление, что в квартире происходит ремонт и все застелено газетами, полиэтиленом и не годными ни на что другое тряпками.

Только на этот раз вместо газет по всему полу были разбросаны белые листы нашей будущей книги, авторские работы художников, ксероксы…

В комнате то же самое – белый снег стихов вперемешку с графикой и пустыми пивными бутылками. Кое-где в ворохе бумаг угадывались руки и ноги, в опасной близости с оригиналами иллюстраций стояли открытые банки с помидорами и из-под консервированной рыбы. Из-под листов и свернутых как попало одеял и разбросанных вещей раздавался нестройный храп, издаваемый несколькими пьяными рожами – вчерашними гостями Смира.

Говорят, что в критической ситуации у человека как бы открываются новые силы. До сих пор не понимаю, как я сумела выбросить из квартиры не сопротивляющихся моему праведному гневу мужиков. Я не чувствовала веса. Но летели они красиво!

Сам Сашка дрых под столом. До поры до времени я его не будила, собирая драгоценные листы сборника.

Не знаю, кто и с какой целью разложил их повсюду, особенно потрудившись в комнате и в туалете. Но сборник был спасен, и проснувшийся Смир подписал рукопись в типографию.

– Единственное условие: я один – редактор и составитель. Так хочу! Точка.

Я пожала плечами. Мои амбиции ограничивались подборкой стихов к сборнику. Что еще надо для счастья?

Помощники

2005 год, Киев, конвент «Портал». После банкета Анджей Сапковский силится проникнуть к себе в номер. Долго и безрезультатно пытается воткнуть ключ в замочную скважину. Наконец наблюдающему за происходящим Олегу Силину (Скаю) становится жалко писателя.

– Пан Анджей, вам помочь? – участливо поинтересовался Скай.

– Спасибо, мне уже помогли, – отвечает Анджей.

* * *

Отправляясь к себе, Анджей Сапковский громогласно заявляет: «Меня не трогать ни руками, ни ногами, ни водкой».

* * *

Анджей Сапковский спит в своем номере. К нему стучатся.

– Пан Анджей, одна девушка хочет получить ваш автограф.

– Пять минут, – отвечает Сапковский.

Ровно через пять минут он действительно является в номер напротив, где давно гуляет развеселая компания во главе со Скаем.

– Где девушка? – начинает с порога Анджей.

Приводят девушку.

– Где книга?

Подают книгу.

– А где водка?

Как «Алексей Толстой» с ментами разговаривал

– Как известно, в украинских поездах запрещено употребление алкоголя, – рассказывает Глеб Гусаков. – Однажды с конвента «Портал» возвращалась большая компания донецких фантастов со главе с Федором Березиным. Много пили, шумели, не давали спать соседям. И в конце концов настолько достали поездных ментов, что те явились разбираться со злостными нарушителями спокойствия.

– Я очень известный писатель-фантаст, – с трудом поднялся навстречу милиционерам Березин.

– Ну и кто же? – поинтересовался милиционер.

– Алексей Толстой, – не моргнув глазом, ответствовал Березин.

– И что ты написал? – осведомился не въехавший в шутку блюститель порядка.

– «Гиперболоид инженера Гарина», – невозмутимо произнес Березин.

– Да? Я кажется кино смотрел… – Милиционер почесал в затылке и, забрав своих товарищей, вышел из вагона, оставив «Алексея Толстого» продолжать веселье.

Арсен и поезд

Однажды Арсен Мирзаев наподдал самому настоящему поезду. Арсен был злой, а товарняк точно специально взял и преградил ему дорогу, нагло вытянувшись на путях во всю длину своего многовагонного тела.

– На! – крикнул поэт, заехав со всей злости по колесу ногой.

Нога сломалась, а поезд…