Ближний Круг

— Первое, что вам понадобится — вырастить личное оружие, — сказал учитель. — Времени мало, поэтому выбор нужно сделать сегодня. Это будет оружие, к которому вы привыкнете, которое станет продолжением вашей руки и вашего духа, поэтому ориентируйтесь при выборе не на то, что красиво смотрится на картинках журналов, а на то, с чем вам будет удобно работать.

— Вы сказали — «вырастить»? — Я огляделся. — Здесь?..

Мы стояли посреди двора. С одной стороны был дом, с трёх других нас обступал заросший до непроходимости сад. Учитывая всю глубину моих магических познаний, я бы не удивился, если тут принято сеять оружие и наблюдать, как оно вырастает. Представилось поле, утыканное торчащими лезвиями вверх саблями…

Интересно, чем поливать такое поле? Кровью?

— Суть магии, — сказал учитель, глядя мне в глаза, — состоит в том, чтобы при помощи намерения добиваться изменений в вещном мире. Маг создаёт необходимое, и мир вынужден ему подчиняться. Иногда это происходит мгновенно, иногда — занимает годы. Всё зависит от конкретного ритуала или заклинания. Представьте ваше идеальное оружие, а затем осознайте, что оно уже у вас есть.

— Какие-то критерии? — уточнил я.

Инструкция, несмотря на дикое звучание, была вполне понятной. Если я и буду задавать вопросы, то лишь после того как что-то сделаю. Одно, пусть даже самое неудачное действие даёт больше, чем десятки часов, проведённых за разговорами.

— Хороший вопрос, — кивнул учитель. — Предоставлю вам самому на него ответить.

Великолепно.

Я вздохнул и закрыл глаза. Критерии… Так, ну, оружие — это инструмент для лишения человека жизни. Можно придумать кучу других определений, чтобы завуалировать неприглядную суть, однако истина такова: оружие издревле создавалось с одной лишь целью — убивать. Уже сама идея как-то плохо вяжется с путём белого мага.

Обзавестись оружием и не пользоваться им — полнейшая глупость, проще уж сразу лечь в гроб. Значит, нужно такое оружие, которым можно наносить, скажем так, контролируемый урон. Огнестрел тут — сразу мимо. В критической ситуации ты не думаешь о том, чтобы прострелить человеку коленную чашечку, а палишь, куда придётся. Приходится зачастую в грудь или в живот, а это в большинстве случаев — смерть.

Колюще-режущее тоже не вариант. Даже ножевой бой — в большей степени миф, чем реальность. В восьми случаях из десяти схватка двух мастеров ножевого боя заканчивается двумя трупами — просто один успевает отойти и порадоваться победе. А что подлинне́е — тем я попросту не умею пользоваться. Пары недель мне точно не хватит, чтобы освоить бой на мечах или шпагах, тогда как аристократы подобным вещам, надо полагать, учатся сызмальства.

Дубинка? Нунчаки? Боло?..

И вдруг я вспомнил один случай из своей насыщенной биографии, когда мой отряд накрыли стервятники Концернов. Сначала они, как водится, пустили исподтишка ракету. Та повелась на «трещотку» и ударила значительно правее, по детской площадке, на которой, к счастью, тем утром никого не было. Потом из всех щелей полезли солдаты. Нам пришлось уходить, патроны закончились быстро. И тогда я подобрал цепь от взорванных качелей. На одном её конце полыхал кусок автомобильной покрышки…

Мои бойцы потом сказали, что выглядел я весьма эффектно. Дрался, впрочем, тоже неплохо. С того случая и приобрел прозвище Капитан Чейн.

Цепь — не бог весть какое удобное оружие, но у меня почему-то возникло совершенно нелогичное чувство, что это — именно то, что нужно. Разум будто отключился в этот миг, осталось лишь… Наверное, это учитель и называл намерением.

— Интересный выбор, ваше сиятельство, — услышал я его голос и открыл глаза.

Учитель смотрел мне на правую руку. Я скосил взгляд туда же и приподнял брови, выражая должную меру удивления. В руке у меня была цепь.

Я не ощущал её. Казалось, сожми я кулак, и пальцы пройдут сквозь звено. Цепь была призрачной, полупрозрачной, какой-то мерцающей.

— Обычно на это уходит не меньше недели, — заметил учитель. — Впрочем, обычно и нет такой спешки.

— Это — оружие? — Я поднял руку и скептически посмотрел цепь на просвет.

Цепь послушно поднялась вслед за рукой, однако весу в ней от этого не прибавилось. Я почувствовал себя наркоманом, поймавшим собственный глюк. Проблема была лишь в том, что тот же глюк видел мой учитель.

— Вы вырастили душу оружия, ваше сиятельство. Теперь можете не сомневаться, что ваш путь приведёт вас к его плоти. Когда они соединятся, этот вопрос будет закрыт.

— И где мне искать его… плоть? — спросил я.

— Мне-то откуда знать? Это — ваше оружие, — пожал плечами учитель. — Скажу лишь, что плоть вы найдёте там, где меньше всего можно ожидать обнаружить душу. Ваш путь приведёт вас туда. Не нужно искать специально, нужно лишь не сходить со своего пути. А теперь — покажите, на что способен дух.

Последнее слово он произнёс уже в движении. Учитель сорвался с места, как ужаленный, и в его руках вновь появились две сабли. Только в этот раз они не были материальными. Учитель напал на меня с двумя «духами», если можно так выразиться.