– Не спится, Миша?
Мишка не заметил, как подошел отец Михаил, и чуть не ругнулся от неожиданности, усилием воли подавил раздражение и ответил вполне мирным, даже заботливым, тоном:
– Отче, ты зачем вышел? Ветер, сырость от воды поднимается, не застудиться бы тебе.
– Ничего, не страшно. Меня вишь как в дорогу снарядили, и зимой не замерзну. – Отец Михаил оправил накинутый на плечи тулуп. – Посижу немного с тобой, не помешаю?
Общаться с монахом не было ни малейшего желания, но не гнать же его? Мишка молча, чисто символически, подвинулся, как бы освобождая место рядом с собой.
Священник слишком хорошо знал своего ученика, чтобы не понять этого молчания, но счел возможным «не заметить» Мишкиной невежливости, больше того, голос его стал еще более приветливым:
– То, что ты у себя в крепости часовню воздвигнуть повелел, весьма похвальное деяние, порадовал ты меня.
«Угу. Можно подумать, что ты поехал бы постройки освящать, если бы мы часовню не поставили».
– Это – мой христианский долг, отче.
Отец Михаил снова «не заметил» краткости ответа и холодности тона, было похоже, что ему обязательно надо разговорить Мишку, значит, по-настоящему интересующая монаха тема возникнет позже.
– Кому посвятить часовню думаешь?
– Архангелу Михаилу, отче. У нас же воинская школа, значит, святому архистратигу Небесных Сил уместно будет.
– Архистратигу, да…
Мишка окончательно утвердился в мысли, что отец Михаил думает совсем о другом, впрочем, это тут же и подтвердилось:
– Миша, ты же с Нинеей часто встречаешься? Разговариваешь, как-то понимаешь ее.
– Встречаюсь. Разговариваем.
– Объясни мне, Миша, если можешь, как такое случиться могло, что ведьма сотника Кирилла о том же просила, что и я? Мне сначала даже и не поверилось – ведьма, а о милосердии для христиан просит!
– Ты о том, отче, чтобы баб с детишками из Ратного не изгонять? – уточнил Мишка на всякий случай.
– О том, Миша, о том. Ведьма, волхва языческая, прислужница нечистого, не к ночи будь помянут, и человеколюбие. Несовместно! Она радоваться должна тому, что православные друг на друга ополчились!
– Чему ж тут радоваться, отче? Нинея женщина, для нее детишек пожалеть естественно…
– Она ведьма! – Ласковость и смиренность с отца Михаила как ветром сдуло. – Даже если деяния ее кажутся добрыми, замыслы ее черны! Всегда! Не женщина она – зверь Велесов в обличье людском!