Ближний круг госпожи Тань

Ифэн бросается к моей матери, зарывается лицом в подол ее юбки и хихикает. Госпожа Чжао его родила, но Досточтимая госпожа не просто является его ритуальной матерью, но и официально усыновила его. Это значит, что Ифэн будет делать подношения и выполнять все обряды [7] и церемонии после того, как моя мать и наш общий отец покинут этот мир.

Мама усаживает Ифэна себе на колени, отряхивает подошвы его тапочек, чтобы он не испачкал шелковое платье.

– Доброе утро, госпожа Чжао.

– Досточтимая госпожа! – Наложница вежливо кланяется и бесшумно удаляется со двора.

После обеда мать дает урок мне и брату. Мы будем учиться вместе каждый день, пока ему не исполнится семь, после этого, согласно «Книге ритуалов» [8], мальчики и девочки не должны сидеть на одной циновке или есть за одним столом. Тогда Ифэн переберется в библиотеку и станет там проводить долгие часы с наемными преподавателями, готовясь к сдаче императорских экзаменов.

– В семье должна царить гармония, но все знают, как это трудно, – начинает Досточтимая госпожа. – Ведь иероглиф «проблемы» – это две женщины под крышей [9], а вот одна женщина под крышей означает…

– Спокойствие, – отвечаю я.

– Хорошо. Свинья под крышей означает…

– Семья!

– А вот иероглифа, изображающего мужчину под крышей, нет. Мы, животное или женщина, собственность мужчины. Мы, женщины, существуем для того, чтобы дарить ему наследников, кормить, одевать и развлекать его. Никогда не забывайте об этом.

Пока брат читает простые стихи, я работаю над вышивкой. Надеюсь, мне удается скрыть свое разочарование. Я знаю, что не только госпожа Чжао развлекала отца и его друзей. Ифэн тоже блистал. Теперь, когда он сбивается, Досточтимая госпожа смотрит на меня, чтобы я закончила строчку за него.

Таким образом, я учусь тому же, чему и брат. Я старше, поэтому запоминаю гораздо лучше. Я даже умею использовать слова и образы из стихов в беседе и в собственных мыслях. Но сегодня одна строчка мне не поддалась. Досточтимая госпожа поджимает губы.

– Тебе не придется сдавать императорские экзамены, и ты не будешь ученым, как твой брат, – говорит она, – но однажды ты станешь матерью сыновей. Чтобы помочь им в будущей учебе, ты должна учиться сейчас.

Как жаль разочаровать ее! Обычно мне не составляет труда декламировать стихи из «Книги песен» и «Канон дочерней почтительности». Сегодня не мой день.

Ближе к вечеру мама объявляет, что пора перебираться в кабинет. Мы с Ифэном следуем за Досточтимой госпожой на приличествующем расстоянии. Складки ее платья развеваются, рукава подхватывает ветерок, прямо как на картине. С порывами ветерка до нас долетает запах, исходящий от ее крошечных стоп. Когда я плачу во время бинтования, мама напоминает мне, что в надлежащее время мои собственные ноги очаруют моего будущего мужа. Сегодня запах от маминых ступней мне совершенно не нравится. Я сглатываю комок, к горлу подступает тошнота.

Я не помню, чтобы когда‑либо покидала пределы нашего особняка, и, возможно, не пройду через главные ворота до тех пор, пока мне не уложат волосы и не увезут в дом мужа, но мне все равно. Я люблю наш дом, особенно кабинет с побеленными стенами, простой мебелью и полками, заставленными книгами и свитками.

Мама сидит по одну сторону стола, мы с братом устраиваемся напротив. Она смотрит, как я растираю тушь на специальном камне и капаю туда немного воды, чтобы добиться идеальной консистенции и цвета. Кисточку я держу в одной руке, а другой подтягиваю рукав, стараясь не испачкать его. Досточтимая госпожа сказала, что каждая выведенная нами черта должна быть плавной и в то же время жирной. Рядом со мной Ифэн пыхтит и старается изо всех сил, но иероглифы получаются корявыми. Проверяя его работу, я совершаю вторую ошибку за день. Вместо тонкого штриха, похожего на кончик брови, у меня получается клякса. Потупившись, я поднимаю кисть и смотрю на этот кошмар. Жду вердикта мамы.

Молчание затягивается, и я поднимаю взгляд. Она смотрит в окно, не обращая внимания ни на меня, ни на мою ошибку, ни на то, что Ифэн ерзает на стуле. В такие минуты мы знаем, что она думает о двух моих старших братьях, которые умерли в один и тот же день пять лет назад от оспы – «болезни небесных цветов». Если бы они выжили, им было бы десять и двенадцать лет. И тогда отец, возможно, не привел бы госпожу Чжао, у меня не появился бы младший единокровный брат Ифэн, а матери не пришлось бы его усыновлять.

Входит моя служанка Маковка, и Досточтимая госпожа слегка кивает. Не проверяя мою работу, она говорит:

– На сегодня достаточно. Маковка, пожалуйста, пусть дети переоденутся, а потом отведи их в библиотеку к отцу.