Ближний круг российских императоров

Видите, какая большая работа нам понадобилась для того, чтобы узнать: будучи в Италии, Борис Куракин влюбился в прекрасную итальянку Франческу Рота и взял на память ее портрет.

Вот как начинает князь сочинение «Гистория о царе Петре Алексеевиче»: «В помощи Вышнего и в надеянии его святой милости продолжение веку моего и во исцеление от моей болезни, начинаю сей увраж давно от меня намеренный в пользу моего Отечества, Всероссийской империи и в угодность публичную, прося Вышнего, дабы благословил меня по моему желанию, ко окончанию привести»[8].

Легко смириться с тем, что слово «история» Куракин пишет как «гистория», пытаясь передать ее написание по-латыни (historia), что вместо «в надежде на милость» (винительный падеж) он пишет «в надежении милости» (родительный падеж), что он создает невиданное нами причастие – «давно от меня намеренный» – которое не сразу и сообразишь, как перевести на современный русский язык. Но что еще за «уварж», который он начинает? А это снова проявилась любовь Куракина к иностранным словечкам! Только на этот раз не к итальянскому, а к французскому. По-французски «ouvrage» означает «сочинение», «труд».

В феврале 1698 г. он вернулся в Москву, и через несколько дней после его приезда умерла его первая жена. Похоронив ее, князь отправился на Воронежскую верфь, где выдержал экзамен, подтвердив свои успехи в мореходных науках: «…при том свидетельстве некоторое счастье я себе видел от Его Величества, и от всех не так стал быть прием, как преж того, и чем выше я явил». Царь послал его под Азов, оттуда Куракин сопровождал русского посла в Константинополь. Осенью 1699 г. он женился во второй раз. Вместе с Петром был под Нарвой и при взятии Шлиссельбурга. В следующем году в отряде, который под начальством самого Петра, взял Нотебург, стал свидетелем того, как «по взятии того города начали делать Санкт-Петербург и того же лета к осени сделали и сделав, тут оставя гарнизон, сами все пошли к Москве».

Б.И. Куракин

В 1707 г. Куракин уже в чине подполковника послан с дипломатическим поручением в Рим, к папе Клименту XI. На обратном пути посетил Венецию (и увиделся ли со своей прекрасной Франческой?), Вену, Гамбург и Голландию, исполняя разные поручения Петра. Добивался у разных властителей запрещения вербовать из их подданных в шведскую армию, вел переговоры о браке дочери Петра Елизаветы с Людовиком XV. Вернувшись в Россию, принял участие в Полтавской битве, командуя Семеновским полком. Позже к нему присоединился его сын Александр, также выбравший дипломатическую карьеру.

После победы Куракин вновь отправлен в Европу с дипломатическими поручениями и до конца жизни, пользуясь полным доверием царя, работал в Лондоне, Ганновере, Гааге, Утрехте. На родину вернулся только раз, в 1711 г., и лишь на короткое время. Известный французский философ граф Анри де Сен-Симон, встречавшийся с Борисом Ивановичем вспоминает: «Это был высокий, хорошо сложенный мужчина, постоянно помнивший о величии своего происхождения, с большим умом, умением и образованием. Он довольно хорошо говорил по-французски и на нескольких языках; он много путешествовал, служил на войне, затем служил в различных судах». И отмечает, тем не менее, что Куракин «не мог перестать “пахнуть” русским».

Куракин умер в Париже в 1827 г.

Вот что пишет о нем его биограф – автор статьи о Куракине в «Русском биографическом словаре» Половцова: «В лице кн. Б.И. Куракина мы видим человека, на котором характерно и рельефно отразились черты деятеля переходной эпохи. Прежде всего бросается в глаза его неугомонная деятельность, которой не сломили постоянные болезни и слабое здоровье… <…> Он замечательно легко усваивал иностранные языки и в свои произведения вставляет не только слова, но и целые фразы, даже целые периоды польские и особенно итальянские; он постоянно закупает много книг; внимательно и неутомимо осматривает он всевозможные местные достопримечательности всюду, куда ни закидывала его судьба и служба… Он, очевидно, целиком поглощен жаждой увидать и узнать новое; и то, что ново, – все одинаково его интересует; другое мерило для критики он утратил… Он несомненно был одним из наиболее преданных, энергичных и умелых помощников Великого Петра. И Петр его постоянно отличал своей доверенностью… И длинный ряд поручений, которые непрерывно возлагались Петром на кн. Б.И. Куракина, свидетельствует, что Петр все выше и выше ценил его».

Птенцы гнезда Петрова

«Быть царем», а тем более «быть императором», еще с античных времен означало «быть полководцем». Поэтому, когда Петр принимается за свой самый масштабный «проект» – Северную войну за Балтийское побережье, в его «ближнем кругу» появляется все больше военных, среди них иностранные наемники и русские полководцы.

Вы, разумеется, помните знаменитую строфу из поэмы «Полтава», описывающую появление Петра перед русскими войсками: