Ближний Восток. История десяти тысячелетий

Место, которое выбрал Дарий, находилось около деревни Гавгамела, всего в 30 км от населенных призраками руин древней Ниневии. Ни одна битва, ни близ Ниневии, ни во всей Ассирии, не была столь гигантской и драматичной, как та, которая готова была разразиться над могилой, где уже три столетия лежала мертвой ассирийская столица.

Позднейшие греческие историки говорят, что армия Александра насчитывала 40 тыс. пехотинцев и 7 тыс. конницы, и эти цифры, вероятно, близки к истине. Персидская армия, собранная Дарием, как утверждают те же историки, состояла из миллиона пеших воинов и 40 тыс. конницы. Это смешное преувеличение, ибо сомнительно, чтобы армию такого размера можно было продовольствовать или управлять ею или что она могла сражаться иначе, чем вооруженная, но безмозглая толпа.

Тем не менее, даже если персидские силы сильно раздуты, они, конечно, далеко превосходили по численности войска Александра, и битва была одной из самых замечательных схваток между Давидом и Голиафом в истории военного дела.

Если бы обеими сторонами управляли с равным вдохновенным искусством, персы должны были бы победить, но полководческое искусство было слишком неравным. На одной стороне был Александр, на другой — Дарий. Численность, при такой разнице в руководстве, можно было почти игнорировать.

Когда 1 октября 331 г . до н. э. началась битва, персидский фронт далеко охватил македонян справа и слева. Казалось, он может просто сомкнуться с обеих сторон и поглотить маленькое войско Александра. Александр, однако, так расположил своих людей, чтобы позволить им поворачиваться и легко отражать любые фланговые атаки. Кроме того, Александр имел в запасе один козырной ход, и, пока он не имел шанса проделать его как следует, он довольствовался обороной.

Колебания битвы вытесняли Александра с тщательно выровненной земли, и Дарий смотрел на это с неудовольствием. Ему недоставало решимости удержать свою руку до нужного момента, и он бросил в бой свое секретное оружие преждевременно.

Это секретное оружие состояло из колесниц. Колесницы отошли в прошлое еще столетия четыре назад, с тех пор как в войсках появились крупные мидийские лошади и воины вскарабкались на лошадиные спины. Колесницы Дария, однако, имели нечто новое. Они были снабжены острыми лезвиями, торчащими из ступиц с обеих ее сторон.

Эти лезвия, яростно сверкая на солнце и мчащиеся со всей скоростью атакующих коней, могли начисто отрезать ноги любому, кто с ними сталкивался. Важно было не столько количество раненых, сколько паника, в которую, как надеялись, будет повергнут враг при виде этих мчащихся ножей, отчаянно пытаясь избежать их ударов.

Дарий послал на македонцев сотню таких колесниц, но он не захватил Александра врасплох. Колесничих, мчащихся на македонян через открытое пространство, атаковали стрелами, затем, когда колесницы достигли фронта, солдаты, пропуская их, аккуратно расступились. Критической опасности — паники — удалось избежать, и атака кончилась полной неудачей.

Теперь настало для Александра время сделать ход, а ход был простой. Он помнил, как Дарий бежал при Иссе, и знал, что имеет дело с трусом. Фаланга была на месте, и одушевленный лес копий неумолимо двинулся вперед, прямо к тому месту в центре персидского фронта, где дрожал от страха Дарий.

Дарий держался, пока хватало храбрости, а это было недолго. Он был добрый и мягкий человек, и был бы неплохим царем, если бы имел очень способного и безжалостного первого министра. Но он был в одиночестве, и он был трус. Фаланга нацелилась на него, он повернулся и бежал с поля так быстро, как позволяла прыть его лошадей.

Далее последовало именно то, на что рассчитывал Александр. Дух персидского воинства надломился, и персы сдались. Александр остался победителем. Битва Давида и Голиафа близ мертвой Ниневии оказалась концом Персидской империи, спустя два столетия после того, как Кир ее основал. Персия скончалась близ того самого места, где скончалась Ассирия.

Теперь Александр мог двинуться на Вавилон, где не встретил сопротивления. Население ликовало, и ворота были распахнуты перед ним настежь. Вавилон, в который вступили Александр и его воины, ни в коем случае не был Вавилоном Навуходоносора. То был даже не Вавилон Дария. Храмы, разрушенные Ксерксом полтора столетия назад, почти не были восстановлены. Великий храм Мардука, в частности, лежал в развалинах.

Но в отношении обычаев завоеванных народов Александр придерживался политики Кира. Он предоставлял им свободу и с величайшим удовольствием следовал любому ритуалу, который делал их счастливыми. Проходя через Иудею, он выказал высшее уважение первосвященнику Иерусалимского Храма, оставшись в еврейской легенде героем. В Египте он выказал такое же почтение к древним храмам и даже посетил храм Аммона, затерянный далеко в пустыне.

В Вавилоне он объявил себя защитником старых обычаев против угнетения зороастрийцев. Он приказал восстановить все храмы, и в особенности храм Мардука, во всем былом великолепии.