Ближний Восток: вечный конфликт

После нашего вмешательства ситуация значительно улучшилась. Но мы не можем утверждать, что от нас все зависит. Мы можем наносить эффективные воздушные удары. Но на земле все-таки должны работать сирийская армия, силы народной обороны, «Хезболла» и Иран. Их больше 300 тысяч. И им нужна очень хорошая координация, которая пока явно недостаточна. Считаю, что российские военные в состоянии взять на себя функции подготовки этих отрядов в качестве прикомандированных инструкторов, советников. И чтобы советники были не только в аппарате, но и участвовали на уровне батальонов, планирования боевых действий. Не надо бояться – это не наземная операция. Кроме того, командиры отрядов могли бы обучаться в наших военных вузах, а не в Иране, и их потенциал был бы лучше использован.

Я неоднократно говорил, что нашему Генштабу надо взять все это под крыло. И мы, в общем-то, можем надавить на сирийское руководство. А если при нашей помощи начался реальный перелом, значит, мы тем более обязаны это сделать. Как делаются дела на Востоке? Ты хочешь, чтобы я тебе помог, – давай за стол. За столом все решим. Нет – можно подписывать какие угодно контракты, но это все будет не то. На Востоке все надо решать по-восточному. Есть книжка английского автора, который пишет, что есть три удивительных народа – это армяне, евреи и греки. Как бы их ни гнобили, как бы ни гоняли, но они как-то умудряются с персами и арабами работать. А почему? А потому что действует принцип – ты накрой стол, а я тебе помогу.

Жил когда-то такой человек – Галуст Гюльбенкян. Занимал третье место в списке самых богатых людей. У него была кличка «Господин Пять Процентов». Знаете, почему? Он умудрился сделать так, чтобы месопотамскую нефть (сейчас эти территории принадлежат Ираку) Османская империя отдала в разработку британцам. И сказал: мне от вас ничего не надо, дайте только пять процентов, я буду очень доволен. Со временем выяснилось, что эти активы сделали его одним из самых богатых людей в мире, и он потом основал «Турецкую нефтяную компанию». Так вот, он работал по-восточному и добился больших успехов.

Оказывать помощь при соблюдении определенных условий – это нормально. Вот, предположим, у меня есть жизненная проблема, и я обращаюсь за помощью к знакомому, который в этом разбирается. Он мне говорит: «Я тебе помогу, но ты пойми меня правильно – моя помощь будет эффективной, если ты сделаешь то-то и то-то». Я или делаю – и получаю реальную помощь; или не делаю – ну тогда, как говорится, извините, никто не виноват. Так что мы не просто можем надавить на Асада – мы обязаны это сделать, а он обязан нас послушать.

А что он должен делать? В первую очередь, как я уже говорил, – найти общий язык с оппозицией. Мы ведь знаем, что в Сирии действительно есть умеренная, хорошая оппозиция. Скажем, те силы, которые входят в Демократический альянс Сирии – курды, ассирийцы и прочие, – это оппозиция? Конечно, оппозиция. Потому что она напрямую не подчиняется Дамаску. Это умеренная оппозиция? Конечно, умеренная – попробуй, обвини их в религиозном экстремизме! Не получится. Это светские и умеренные люди, кстати, левые в большинстве своем. В состав Демократического альянса входят представители всех народов, которые проживают в Сирии. Почему с ними нельзя вести переговоры? Разве они чего-то требуют? Нет, они просто просят признать их автономию – тем более что по факту она у них уже есть и так просто они ее не отдадут.

Мы должны убедить Башара Асада вступить в контакт с партией «Демократический союз» и ее отрядами народной самообороны Западного Курдистана и договориться о совместных действиях, в том числе о поставках вооружения. Мы бы поставляли оружие сирийскому правительству, а сирийское правительство передавало бы его партии «Демократический союз». Полагаю, что эта схема могла бы сработать. Я считал и считаю, что наша сосредоточенность на безопасности – это правильно, зачистка Алеппо – это правильно. Но освобождение Алеппо было бы вдвойне правильно, если бы при этом был налажен контакт с курдами. Именно мы должны помочь, когда будут брать Ракку. Нельзя, конечно, сравнивать насыщенность обороны в районах Дамаска и Алеппо. Но надо понимать, что Ракка, столица «Исламского государства» (а кроме того, там воюет «Джабхат ан-Нусра») – это символ, это Берлин. Уже не говорю о ее геостратегическом положении. Но, к сожалению, выбрано то направление действий, которое есть сейчас.

Я считаю, что существующее положение больше отвечает интересам Ирана, чем нашим. Такая ситуация ничего общего с российскими интересами не имеет. Мало того, геостратегически наши планы расходятся с интересами Ирана, потому что Иран хочет восстановить ситуацию до 2011 года, когда у него был определенный статус, когда все управлялось Дамаском и было понятно – вот шиитская дуга: Иран, Ирак, Сирия и «Хезболла» в Ливане. Сейчас это уже не подходит для нас. Мы не можем сказать, что это правильная политика, поэтому должны выступать за новые реалии в Сирии.