Ближний Восток, Византия, Славяне

Между тем такая строгость может быть не вполне обоснована. Прежде всего обозначалось ли как-нибудь точно время, в которое пострадал Кириак? L дает указание - regnante Juliano tyranno anno secundo (Ms. S. Maximini - regnante Juliano tyranno), слово тиран с большей или меньшей уверенностью можно все же отнести на счет греческого подлинника, причем второй год правления Юлиана, царствовавшего в 360- 363 гг., подходит как дата его персидского похода. Этим создается впечатление знания исторических обстоятельств того времени. Дальнейшая часть фразы в латинском мартирии объясняет заключение греческого и сирийского текста - nobis autein (разумеется, regnante) domino nostro Jesu Christo. В рукописи S. Maximini эта прибавка отсутствует. Вызвана она могла быть только благочестивым неудовольствием признавать царствование Юлиана, отступника и мучителя, поэтому и оказалось необходимым прибавить (nobis autem . . .), что для христиан и в правление этого императора продолжалось царствие Иисуса Христа. Между тем и в G, и в S указание на царствование Юлиана уже выпало, а сохранились не имеющие значения выражения: ???????????? ??? ?????? ???? '????? ???????.

Сама форма латинского текста заставляет думать, что первоначально мартирии был помечен царствованием Юлиана, а наименование тиран указывает на греческий оригинал.

Другая попытка вставить мученичество в исторические рамки заключается в указании на императрицу Елену и римского первосвященника Евсевия, который рукоположил Иуду в сан епископа Иерусалимского. Евсевий Римский был на папском престоле в 309-310 гг., следовательно, для исторической жизни человека этот срок реален (50 лет до царствования Юлиана). Болландисты возмущены самой возможностью говорить о передвижении папы в Иерусалим и на основании этого отказывают мартирию в какой бы то ни было историчности. Вопрос заключается, конечно, не столько в факте, который передает мученичество и которого никогда не было, сколько в том, что это интересная традиция, указывающая на определенное время. Ссылка на папу интересна с той точки зрения, что Евсевий, по своему происхождению и связям принадлежавший греческому миру, оказался на римском престоле. Возможно, что это придавало его личности особое значение и заставило сделать участником событий. Отнюдь не следует принимать его за Евсевия Никомидийского,24 он всюду носит имя Римского. Если и считать приезд Евсевия в Иерусалим легендарным, то сама связь с его именем представляет исторический интерес. Wotke нашел возможным предположить, что легенда крестовоздвижения (так как о посвящении Кириака рассказывается в ней, а в мученичестве об этом только вспоминается) возникла в Риме. В такой гипотезе необходимости, конечно, нет, хотя влияние латинского мира чувствуется. Тем более что связь Евсевия с этой же легендой подтверждает и Liber pontificalis, сообщая вслед за упоминанием его имени "Sub hujus temporibus inventa est crux Domini nostri Jesu Christi V nonn. mai et baptizatus est Judas, qui et Cyriacus".25

Когда могла возникнуть легенда о мученичестве Кириака? Вопрос, который может быть разрешен на основании косвенных данных. Хронология середины IV в. известна автору мартирия более или менее точно. Подробности мученичества мало историчны: невозможность Евсевия Римского принимать участие в рукоположении Кириака, несообразности в возрасте Кириака и т. п. Преследования и мучения, которым подверг его Юлиан, также не соответствуют историческим сведениям об этом императоре. Однако дается некоторый материал для представления об исторической обстановке, в которой сложился памятник. В мартирии отразились представления о хронологии IV в. Сказались в нем и обстановка, и литературные традиции этого века. Зная Юлиана и его религиозные взгляды, можно оценить тонкое замечание мученичества о том, что статуи не были вовсе поставлены и что божество, к которому Юлиан хочет привести Кириака, - Зевс.

Совершенно во вкусе IV в. длинные рассуждения и диалектические споры Юлиана и Кириака, они напоминают манеру многих литературных произведений Василия Великого или Григория Богослова: веком позже споры о христианстве и язычестве не имели ни остроты, ни интереса. Манера, в которой Юлиан говорит о христианах, называя их галилеянами, а самого Христа галилеянином, выдает знакомство автора мартирия с жизнью этого императора.

Литературные достоинства мартирия проявляются в том, как передана молитва Иуды. Она насыщена ветхозаветными цитатами и реминисценциями, что вполне гармонирует с иудейским происхождением Кириака. Интересна и необычна попытка передать молитву на еврейском языке, как не менее необычна и некая особая манера отношения к евреям в легенде о кресте. Отец Иуды Кириака старается отвести от низших слоев иудейского населения вину за казнь Иисуса, перекладывая всю ответственность на старейшин. Эта черта свидетельствует также о сиро-палестинском происхождении памятника, так как старые народные традиции в какой-то форме нашли в нем отражение.

Подводя итоги произведенному исследованию, перечислим наши выводы: