Близится утро

– Когда я был ребенком, Авром-Бер, я полагал, что буду молодым вечно. Когда я был юным, то не верил в старость. Когда я был твоих лет, то не сомневался, что не доживу до старости. Но вот теперь я старик, но мне все еще нравится ходить, смотреть, думать.

– По тебе ли такой путь? – упрямо повторил капитан.

– Ты же видишь – я иду по нему. А те, кто моложе и сильнее, остались дома.

Авром-Бер замолчал.

Заскрипело о песок днище лодки, Арнольд и Луи вошли в воду, подтягивая нас к берегу. Качался вдали огонек на шхуне, светил фонарь на песке. Два огонька в ночи, между которыми так долго сновала шлюпка.

Я выбрался из лодки, остановился, глядя на капитана. Тот все сидел, катая во рту трубку, глядя на нас.

Потом поднялся, грузно ступил на берег.

– Юноша знает язык, и все вы сильные люди, – сказал Авром-Бер. – Даже женщины и старики. Но это моя земля. Мне поверят там, где вас прогонят прочь. Меня поддержат там, где не помогут деньги и Слово.

Он подошел к Маркусу.

– Позволь мне идти с тобой.

– Места хватит для всех, – ответил Маркус. – Но разве это твоя вера?

– Разве те, кто пошел с первым Искупителем, были иной веры? – вопросом ответил Авром-Бер.

– Они выбрали свой путь не сразу.

– Я ждал тебя долгие годы. Не знал, откуда ты придешь и кем ты будешь. Но я верил и ждал тебя, мессия.

Вместо ответа Маркус протянул руку, ободряюще касаясь капитана. Это было удивительно и трогательно – хрупкий юноша, перед которым склонился на колени могучий и суровый мужчина.

Но я не удивился.

Вернувшись к шлюпке, Адмони заговорил с матросами. Быстро и властно, если те и растерялись, то спорить не стали. Прошла минута, и они уже гребли к шхуне.

Хелен засмеялась. Похлопала капитана по плечу.

Один за другим мы подходили к иудею и обнимались с ним.

Двенадцать и Искупитель.

Наконец-то собрались вместе те, кто должен идти вслед за Маркусом…

И предать его.

Или все в этот раз будет иначе?

На побережье всегда есть селения. Уж на что Иудея пустынный край, но и здесь вдоль морского берега были и поля, и сады. Уже через час Адмони вывел нас на торную дорогу, ведущую вдоль виноградника к маленькому поселку.

Здесь стояло едва ли с десяток домов, и вряд ли нашелся бы столь большой, чтобы вместить всех нас. Авром-Бер отделился от нас и постучался в один из домов. Разговор был долгим, но в конце концов нас впустили в сад – где мы и расположились на ночлег под навесом, на дощатом помосте.

– Уйдем с рассветом, – предупредил Авром-Бер. – Хозяин просит не впутывать его. Если случится беда, он сможет сказать, что не видел чужаков.

Ни у кого не было сил спорить. Лишь Жерар поинтересовался:

– Мы сможем найти здесь лошадей?

– Нет.

Жерар не спорил. Посмотрел на меня и велел:

– Ильмар, будешь дежурить первый час. Возьми себе помощника.

Самым бодрым из спутников казался Комаров. На мой вопрос он безропотно кивнул, и вскоре мы уже сидели под деревом, чуть отойдя от навеса со спящими товарищами.

– Во фляжке есть еще что? – спросил я.

Фарид протянул булькнувшую флягу. Мы выпили по глотку.

– Не могу поверить, – сказал я. – День назад мы были в османских землях. Шпион, а тебя небось по всему миру помотало?

– Да так… – уклончиво ответил руссиец. – Больше по Державе.

– Может, теперь признаешься? – спросил я. – Твои разговоры про Аквинскую ересь, это для отвода глаз?

– Почему же? Я и впрямь верю, что в мире есть две силы, что борются между собой. Божественная и дьявольская.

– Ну тогда твой дьявол не так уж и силен, Комаров. Гляди – всему вопреки мы добрались до Иудеи. Даже шторм не помешал.

Шпион приложился к фляжке и наставительно произнес:

– Нет, любезный сударь. Не в этом дело. Не два батыра на цирковой арене борются.

– А где же тогда поединок?

– В нас.

Я забрал у него фляжку. Чего уж тут, такими разговорами занимаясь, можно и выпить. По сравнению с самими словами – уже не грех.

– Объясни.

– Любой поступок ведет нас к добру или злу. Но если бы все было так просто – по одну руку добро, по другую – зло! Ведь никакой злодей не признается в том, что поступает неправильно. Всегда найдутся оправдания. Ограбил потому, что самого ограбили. Убил потому, что на него руку подняли. Обманул и по миру пустил, чтобы самого не обманули. Но это простое, тут все увертки видны. На самом же деле, в самом невинном поступке тебе с двух сторон нашептывают, как поступить. И не всегда будет ясно, чей голос ты слышишь. Может Бог остановить тебя, когда ты поступаешь против его воли?

– Может.

– Нет. Тогда ты уже не человек, ты кукла на ниточках. Ты живешь и поступаешь по своей воле. Тебе дано решать.