Близкая женщина

– Конечно, он мужчина, – мягко согласилась Элинор. – И по-своему ничуть не менее привлекательный, чем Блейк. И преуспевающий тоже… К тому же он там рядом с ней, а Блейк в Вашингтоне. И ее это нисколько не огорчает.

Уильям покачал головой.

– Даника никогда так не поступит. Просто не осмелится.

– Даника больше не ребенок, она зрелая женщина – из плоти и крови.

– Нет, она не посмела бы! Я уверен.

Элинор поджала губы и кивнула.

– Я только хотела тебя предупредить.

Уильям допил коктейль.

– Зачем?

– Может, ты поговоришь с ней или с Блейком. Не нужно никого ни в чем обвинять, просто пусть они оба попытаются… Я не хочу, чтобы что-нибудь случилось, Билл! Блейк сейчас на виду, если Даника выкинет какую-нибудь глупость, тень падет и на Блейка, и на тебя.

– Гм, возможно! – вздохнул Уильям. – Кстати, я виделся сегодня в клубе с Генри и Рут. Они о тебе спрашивали…

На этом разговор о дочери прекратился. С чувством выполненного долга Элинор с радостью переключилась на другую тему. Что же касается Уильяма, то он еще долго размышлял о дочери и ее отношениях с Блейком. С последним ему совсем не хотелось ссориться. Он был его другом и союзником.

В конце концов он решил взять это дело под свой контроль и на следующий день позвонил Моргану Эмери.

В конце июля в воскресенье Майкл предложил Данике прокатиться вдоль побережья в Кэмден. Даника была готова ехать с Майклом куда угодно и с радостью согласилась.

Для удобства, а главное, из желания ему понравиться, она надела новое синее платье и легкие кожаные сандалии, которые купила этой весной в дорогом бостонском магазине.

Майкл был молчаливее обычного. Время от времени он бросал на нее взгляды, гладил руку, но предпочитал отмалчиваться.

– Что-то ты задумчив, – осторожно начала она. – Все в порядке?

– Да-да, все хорошо. Вообще, мы едем туда не просто так… – пробормотал он.

Через десять минут они уже должны были въехать в Кэмден.

– Еще один сюрприз? – пошутила она.

– В некотором роде. Я хочу тебя кое с кем познакомить.

– В прошлый раз ты познакомил меня с Чиллой. Кто на это раз, Майкл?

– Ее зовут Джина. Джина Брэдли.

Даника задумалась и покачала головой.

– Что-то не припомню этого имени. А я должна ее знать?

– Вряд ли. Брэдли – ее девичья фамилия. После развода она снова взяла ее. Когда я был маленьким, она носила фамилию Бьюкенен. Словом, это моя мать.

– Твоя мать?! – воскликнула Даника. – Но я думала, что она живет в Нью-Йорке. Мне и в голову не приходило, что твои родители в разводе.

Майкл редко и неохотно рассказывал о родителях, особенно об отце, и Даника предпочитала не приставать к нему с расспросами.

– Они развелись, когда я уже вырос. Поэтому развод родителей не вошел в воспоминания детства.

– А что произошло? – спросила Даника. – Мне казалось, что у вас в семье все… хорошо.

– Пока мы, дети, были маленькими, все действительно было прекрасно, – сказал Майкл. – Мы знали, что Джина держится независимо. В семье она была на особом положении, а нас отец всячески воспитывал. Не думаю, что она была тогда несчастлива с ним. Нас она любила, а с отцом у них был своего рода компромисс.

– Тогда как вышло, что…

– Когда мы выросли и зажили самостоятельно, она узнала об одной чрезвычайно неприятной вещи: отец изменял ей с одной молодой женщиной.

– Ах, Майкл! – вырвалось у Даники.

– Для Джины это был настоящий удар. Она-то все эти годы верила отцу… Он не просил у нее развода, она просто переехала жить сюда.

– Хорошо, что ты рядом с ней.

– Мы видимся не так часто, как бы мне хотелось… – покачал головой Майкл. Было видно, что он очень любит мать. – Она у меня просто чудо. Теперь еще более независимая, чем раньше. Она не из тех, кто ждет, что дети вечно будут сидеть у нее под крылышком. Теперь у нее началась новая жизнь, и с ней не так-то легко договориться о встрече – она вечно занята.

– А чем она занимается? – поинтересовалась Даника.

– Точнее спросить, чем она не занимается, – поправил Майкл. – У нее свой дом в Кэмдене, и она факультативно преподает русский язык в школе. Кроме того, она делает посуду, светильники.

– Делает посуду? – изумилась Даника.

– Ну да, лепит из глины. Она настоящий мастер. Помнишь керамический светильник у меня в спальне?

Даника рассмеялась: его спальня была для нее под запретом.

– Увы, – сказала она, – мне не пришлось ею полюбоваться.

– Точно… – кивнул он. – Но вот нечто подобное делает моя мать. Потом выставляет эти вещицы на продажу в местных магазинчиках… Кстати, у тебя тоже есть одна ее вещь, – сказал он.

– Неужели? – удивилась Даника.

– Ваза в гостиной.

Даника почувствовала, что он говорит об этом с гордостью.

– Так ее сделала твоя мать? Почему же ты молчал?

– Мне было просто приятно это знать, и все.

– Мне она очень нравится, – искренне сказала Даника.

Майкл удовлетворенно рассмеялся.

– Я говорил ей, чтобы она продавала свои изделия в Нью-Йорке, а она говорит, что нет времени. Она не любит суеты. Она просто получает удовольствие от того, что делает. Хотел бы я быть таким же спокойным, как она! Дело не в том, что я жажду признания, но вряд ли смог бы работать, если бы знал, что люди не прочтут моих книг.