Близкие дали Сензара

– Слава Богу, что время отъезда настало, а то и не знали, что с ними делать, – насмешливо заметила его супруга.

– Не шуми, мать. Когда ещё увидимся?

– Вы, наверно, на Алтае живёте? – предположил Скобелев.

– Угадали, до Барнаула едем, домой, – ответил мужчина. – Давайте, что ли познакомимся, меня Виктором зовут, а супругу – Надеждой, ну а фамилия у нас что ни наесть птичья – Гусевы мы.

– Будем знакомы, я Максим, – Скобелев пожал руку Виктору и кивнул Надежде.

– А вы, Максим, в отпуск собрались или в командировку? – поинтересовалась женщина.

– Да вот решили с ребятами побродить по горам.

– Неужто любитель активного отдыха? – удивился Виктор.

– Как сказать, в молодости приходилось, а сейчас всё реже и реже… А зря, нужно быть ближе к природе.

– Вот, бери пример с человека, он стремится к здоровому образу жизни! – воскликнула Надежда. – А вы с братцем только в «литробол» соревноваться можете.

– Ну, родная, не правда твоя, мы и культурные мероприятия посещали.

– Ваши билетики! – требовательно прервала познавательный разговор женщина – проводник в униформе.

После того как строгая хозяйка вагона покинула купе Максим предложил Гусевым переодеться, а сам вышел в проход.

Когда они вновь собрались втроём Виктор не замедлил с дельным предложением:

– Давайте, Максим, по маленькой за знакомство… ехать нам ещё целые сутки, а на душе как-то тоскливо.

– Опять старая песня! – всплеснула руками супруга Гусева. – Ты уймешься, когда нибудь? Может быть, человек не хочет пить с тобой.

– Уймусь я, мать, только на том свете, а туда мне ещё рановато, – усмехнулся Виктор, – но даю тебе слово, сегодня буду в норме. Можешь присоединиться, если хочешь, нам меньше будет.

– За знакомство можно, но чтобы и Надежда в обиде не была, – резонно заметил Скобелев.

– Ой, ради Бога, я уже и не обижаюсь, – махнула рукой женщина. – Но ты, Витенька, правильно придумал, чтобы вам меньше досталось, я поддержу компанию.

– Вот это по-нашему! – обрадовано потёр руками Виктор.

На столе волшебным образом появилась многочисленная закуска, заботливо припасенная родственниками, и Виктор разлил по стаканам «горькую».

Когда в окне промелькнула очередная станция, Максим с удивлением отметил:

– Ты смотри – Ялуторовск уже, хорошо разогнались.

– А мы, кстати, были здесь, – с гордостью объявила Надежда. – На экскурсию ездили, очень уютный чистенький такой городок и столько интересного увидели.

– Мне тоже он понравился, – степенно согласился Виктор, прожёвывая бутерброд. – А такого острога я даже и не видел. Одним словом – памятник прошлому.

– Город декабристов, так его и называют у нас, – поддержал разговор Максим. – Говорят, что ссыльные дворяне и планировали Ялуторовск, создавали школы и даже посадили берёзовую рощу в черте города.

– Были же люди раньше, настоящие бессребреники, всё для других, а сейчас… – Виктор с досадой махнул рукой. – Давайте, ребята, выпьем за них!

Время пролетело как-то незаметно, за окном уже опустились сумерки, а купе тускло осветилось электрическими фонарями.

Максим отложил надоевший детектив и с улыбкой поглядел на сладко дремавших попутчиков:

«Н-да, сказываются последствия бурно проведённого отпуска. Неизвестно ещё от чего больше устаёт организм, от работы или от такого отдыха».

В Барнауле планировалось переформирование состава, после чего Скобелеву предстояло провести ещё несколько часов в пути до конечной станции Бийск, где и заканчивалась железнодорожная ветка.

Утром поезд по расписанию прибыл в Барнаул и Максим вышел на перрон проводить чету Гусевых. Несмотря на лёгкую прохладу, погода обещала быть солнечной, что не могло не радовать.

– Ну что, Максим, давай прощаться, – ещё заспанным голосом проговорил Виктор, пожимая руку Скобелеву. – Ты мужик, что надо, счастливо тебе отдохнуть!

– Удачи вам, Максим, – пожелала с улыбкой Надежда.

– Спасибо за компанию, всего вам хорошего, – тем же ответил Скобелев.

Через минуту временные попутчики уже растворились в шумном человеческом потоке, навсегда исчезая из его жизни.

«Да, пройдёт какое-то время, и глубины моей памяти поглотят эту встречу, стирая даже лица этих людей», – философски заметил Максим.