Близкие

            Нахлынуло что-то вроде окрыленности. Вроде влюбленности, но не в человека, а в идею. В идею завоевания, покорения, и в то же время – развлечения, игры, легкого отношения ко всему.

            Так Оксана все изменила. Сердце застучало под новую, экзотическую мелодию. Весна стала яркой, теплой, ароматной.

            Ведь все отлично. Проект Шихарева. Деньги. Друг. Подруга. Квартира. Машина. Собственное дело. Что же его мучило все это время? Жизнь казалась скучной. Бац! И вот она уже и забавная! Значит, никакой трагедии и не было. И Костик тоже взбодрился – не ноет, носом не шмыгает.

            Денис даже в квартире уборку сделал. Сам. Горничную не звал. Швабру «полундра» таскал по паркету. Окна распахнул настежь. Весна. Дни уже длинные. Солнце только к семи вечера закатывается. За стеной у соседей музыка какая-то, и Денис подпевает.

            Потом Оксане позвонил.

– Ты дома?

– Ага, – говорит она. – Приехать?

            Победить Костика так легко. Так легко, что даже совестно перед ним. Хочется растянуть удовольствие от мнимого соперничества. 

– Нет, я занят немного. Просто соскучился по тебе. Я тебя ничем вчера не обидел?

– Все нормально.

– А Костик?

– Я же понимаю, что он «отличный».

– Да, он такой.

            И оба смеются.

– Завтра приедешь?

– А вдруг завтра я буду занята?

– Ох, ты штучка! В кино сходим, хочешь?

– Денис, что-то изменилось? Ты же говорил, что не по молодежным делам, не по супер-скоростям…

– А где тут супер-скорость? Просто в кино сходим. Медленно.

            Больше ничего не расслаивается. Снятся однозначные сны о сексе. Правда, сны эти не об Оксане и не об одной из прошлых женщин. Сны эти несколько другого свойства. Сны о самом чувстве. О горячей волне, которая подхватывает тело, проникает в него, покоряет – взрывается в нем и рассыпается осколками оргазма – осколки вонзаются в тело, впиваются. Больно. И уже одна боль остается в теле, вытесняя из него прежнее горячее чувство, стирая все прочие ощущения, выдавливая наружу мозг. «Это и есть весна», – говорит кто-то в его сне. А Денис чувствует только боль. Просыпается как от разрыва сердца – словно умирает. Захлебывается воздухом.

– Что за черт?!

            Передал эмоций. Пережал. Переиграл лицом. Измучил сердце предчувствием необычного. Сам дурак.

11. ВЫ ТАМ УГОМОНИТЕСЬ, МОЛОДОЖЕНЫ?!

– Настоящее искусство вытесняется подделками, фальшью, – говорит оперная дива, и заметно, как дрожит от раздражения ее подбородок.

            Пиар-менеджер Влад сидит в углу спокойно, не вмешиваясь в беседу.

– Вы имеете в виду эстраду? Мне кажется, это параллельный жанр, который никак не может создавать конкуренцию опере.

– Так. Но формирование вкуса у молодежи искажено, – стоит на своем Арефеева. – Знаю это по собственной дочери.

– А, вот в чем дело…

– Простейшие потребности, упрощенные ценности, абсолютно неуправляемое сознание…

            Денис переводит разговор на ее работу в зарубежных театрах. Арефеева рассказывает увлеченно. Партнеров поругивает, но мягко. Заметно, что пытается контролировать эмоции. Влад смотрит на нее отсутствующим взглядом. Точнее, смотрит мимо нее.

– Пиар-менеджер при вас какие функции выполняет? – спрашивает вдруг Денис.

– У меня очень напряженный график, и втиснуть в него все встречи может только Владик.

            Этот Владик ее и сюда втиснул – без тени интереса к самому ее интервью или его подаче. Он над таким не заморачивается.

            Денис присматривается к Владику. В постель к примадонне он тоже кого-то втискивает? Или сам втискивается? Арефеевой лет сорок восемь. А Владику лет… ну, минус двадцать где-то… Даже не алгебра. Математика, третий класс. Вот и настоящие ценности, ничем не вытесненные, – страсть к молодому телу.

            Почему-то возникает такое же раздражение против Арефеевой, какое она высказала по поводу поддельных увлечений. Разве она докапывается, что там внутри у ее пиар-менеджера, что он чувствует? Просто использует. А если это увлечение не поддельное, зачем его скрывать?

– А вашей дочери Владик нравится? – спрашивает он певицу.

– Дом и работа – это сферы, которые не пересекаются, – отрезает та.

            Владик, услышав свое имя, немного оживает.

– То есть вы эту связь с работы в дом не тащите? – спокойно продолжает Денис.

            Теперь уже круглые глаза делает Костик. И знак рукой – типа, притормози, поуважительнее со звездой! Да и закругляться пора.

– Что значит «связь»?! – взвивается дива. – Как вы позволяете себе бросаться такими обвинениями?

– С каких пор «связь» – обвинение? Вы здесь столько сказали о фальши – я и подумал, что вы ни в чем не терпите двойных стандартов.

– Мои отношения с обслуживающим персоналом касаются только меня – не моих поклонников, не моих близких!

– Разумеется, никто вас не заставляет нижнее белье выворачивать. Расскажите только, почему при разделении на близких и далеких любовники в число близких не попадают.

– Время съемки закончилось, – объявляет вдруг Костик. – Напоминаю вам об этом.

            Закруглились с большим трудом.

            Владик подошел с наличкой.

– Я не оплатил, когда договаривался. Вот – возьмите. И не нужно было… нервировать ее. Я привык как бы. Обслуга да и обслуга. Знаю, что свое дело я делаю хорошо.