Близкий свет

Вытянул руку в сторону машины, нажимая на сигнал, а сам повернулся к двери. И в тот же миг на него обрушился грохот, который сильно толкнул его в спину, припечатав лицом к стене около двери. Еще ничего не понимая, Александр обернулся, отчаянно моргая глазами, и сразу увидел Ингу, которая боком лежала на ступеньках и с ужасом смотрела на него. Он подскочил к ней, подхватил, поднял на ноги.

— Ну?!

— Кажется, ничего, — растерянно пробормотала она. — Пронесло…

— Ну и слава богу, — вмиг успокоился он, прижимая ее голову к своей груди. — Нет, ну, надо же? Вот гады! И что с ними делать прикажешь, а?

Из того места, что называлось его прокатной машиной, валил густой черный дым, в середине которого бесновалось пламя. А вокруг в разных позах — изумления? ужаса? — стояли люди, их, оказывается, здесь было немало, просто он почему-то никого не замечал. Или не туда смотрел? Александр ухмыльнулся по поводу столь легкомысленного своего предположения и этим обескуражил «девушку», смотревшую на него расширенными от не пережитого еще испуга глазами.

— Да, — он покачал головой, — похоже, если свет и близок, то он — в конце известного туннеля… Нет, шалишь, рано…

— Ты о чем?!

— А вон, — он небрежно кивнул в сторону черных клубов и поднимающихся к небу, и словно расползающихся по земле. — А итог-то мог быть иным…

— Ну Сашка, у тебя и воля…

— Какая, к черту, воля? Денег не хватит расплатиться за эту прокатную тачку! А может, местная администрация подсобит?.. Ну да, жди от них… Влип я, однако, как говорил один мой знакомый чукча…

— О чем ты думаешь, о чем говоришь, Саша?! Какие еще деньги?! У меня есть… сбережения, я тебе все отдам!

— Ишь, ты! Еще чего! Достаточно того, что у меня есть ты…

Вот «ляпнул» по инерции, не думая, и осекся. А она немного отстранилась и, близко посмотрев ему в глаза, тихо произнесла:

— Как хорошо ты сказал… Но можешь не бояться, Сашенька, я никогда не сделаю ничего такого, отчего бы ты почувствовал себя плохо.

— А я и не боюсь, — храбро ответил он и облегченно засмеялся, понимая, что наступила, наконец, реакция.

— Знаешь, что, — сказала Инга, — пойдем-ка отсюда. От греха…

— Ага, — ответил он и достал из кармана заигравшую Моцарта трубку.

— Турецкий, слушаю.

— Александр Борисович! — услышал взволнованный голос, почти крик, Смешина. — С вами ничего не случилось?! Тут такое говорят!..

— А что со мной должно было случиться? — совсем спокойно спросил Турецкий.

— Мне сказали, ваша машина… — помощник будто запнулся.

— Ах, вон вы о чем? Сгорела, да. Так рвануло, что чуть даже не зашибло. Стараются ребятки господина Баркевича, так надо понимать?

— О чем вы говорите?! Мы немедленно назначим расследование!

— Бога ради, но только без меня. Мне теперь просто необходима эта… ну, релаксация. Если позволите, тогда до завтра, как договорились?

И, не дожидаясь ответа, он просто отключил телефон вообще и спрятал трубку в карман. Вместе с ключами от сгоревшей машины — улика какая-никакая.

Поворачивая вместе с Ингой за угол гостиницы, Александр Борисович вдруг остановился и хохотнул от внезапно посетившей его оригинальной мысли. Инга вскинула голову, а он подмигнул и сказал:

— Потом.

А мысль была такая: «В самом деле, если, по утверждению философов, в одну реку невозможно войти (!) дважды, то кто может запретить мужчине просто купаться?»…