Близко к сердцу. Истории кардиохирурга

– Алексей Юрьевич, помогите. Моя мама лежит в городской больнице, недавно перенесла третий инсульт, и нам сказали срочно искать кардиохирурга, потому что у неё опухоль в сердце. Кусочки опухоли раз за разом улетают в мозг, только она оправится после одного инсульта, как сразу случается следующий.

В тот момент в отделении оставалась одна незакрытая квота на высокотехнологичную медицинскую помощь, и удаление миксомы помогло бы нам окончательно закрыть план.

– Это судьба, – подумал я и решил съездить в больницу, чтобы увидеть пациентку и оценить возможности её организма.

– Где она лежит? – поинтересовался и тут же присвистнул, узнав знакомые цифры в номере больницы. То самое место, где я в студенчестве посещал хирургические дежурства.

Правда, теперь я уже не бегу туда от остановки автобуса, а заезжаю на машине прямо на территорию. У дверей корпуса меня встречает заведующий неврологическим отделением.

– Женщина достаточно тяжёлая, ещё бы, перенесла три инсульта подряд, но уже снова начинает ходить, постепенно возвращается речь. Но главное – очень хочет выздороветь и верит врачам.

В палате меня встречали взволнованные родственники: муж и сын. Ирина лежала на кровати, увидев меня, попросила присадить её. Знаками работающей рукой показала, что знает о диагнозе и просит сделать ей операцию на сердце. Мы с лечащим врачом спустились в отделение функциональной диагностики и посмотрели «картинку» на экране эхокардиографа. Большая миксома левого предсердия, сразу же отметил я. С высоким риском повторных эмболических осложнений. Посмотрел на Ирину, её близких, и дал команду готовить пациентку к переводу. Когда выходил из палаты, краем глаза успел заметить – Ирина плакала.

Двадцать восьмого декабря мы закрывали операционный год. Последним вмешательством было удаление гигантской миксомы левого предсердия у женщины с отягчённым анамнезом – тремя относительно свежими инсультами. Перед операцией я поговорил с анестезиологом, особое внимание предстояло уделить защите головного мозга. К стандартной терапии были добавлены специальные препараты, на время искусственного кровообращения голову обложили льдом.

Сделав разрез предсердия, я сразу же упёрся во вторую стенку. Опухоль разрослась и уже занимала немалую часть полости, теперь предстояло аккуратно отделить её от стенок и выйти на место прикрепления. Обычно хирург старается не фрагментировать миксому во время удаления и вырезать её целиком, но в этом случае, чтобы добраться до ножки, мне пришлось разрезать её на части. Наконец, предсердие обрело привычную конфигурацию, осталось вырезать ножку с небольшим запасом окружающей ткани, ушить дефект и внимательно осмотреть предсердие, не осталось ли где незаметно оторвавшегося кусочка опухоли.

На столике операционной медсестры укрытая белоснежной салфеткой лежит ослизнённая красно-коричневая масса, больше напоминающая желе. Теперь это гистологический материал, который будет исследовать пытливый глаз патоморфолога, хотя уже сейчас практически со стопроцентной вероятностью можно утверждать, что перед нами миксома. Но законы медицины незыблемы – любая ткань, удалённая у человека, должна быть изучена под микроскопом, и мы не планируем нарушать правила. Заполняя направление на гистологическое исследование, я улыбаюсь – впереди долгожданные рождественские каникулы, и мы, как у нас говорят, на две недели вешаем на операционную амбарный замок.

Да, вы же хотите знать, чем закончилась эта история. На следующее утро Ирина вернулась из реанимации в свою палату. А после праздников перевелась в санаторий неврологического профиля. Через год мне позвонил сын: Ирина хорошо восстановилась, осталась умеренная слабость в левых руке и ноге, но она неплохо ходит, подтянула речь, вернулись внимание и память. А по голосу я бы сказал, что у неё всё в полном порядке.

Мысли по дороге с работы: рак медленно отползает