Близнецы

«Не жестоко, а справедливо» – ответило подсознание – «Порой мы и сами не знаем, чего хотим, но многое от нас не зависит. Ты и сама это прекрасно понимаешь. Ты можешь родить, а можешь не рожать. Можешь бегать по врачам, чтобы излечить мужа, но…».

Я отыскала в сумке наушники и подключила их к сотовому телефону, заткнув уши музыкой, чтобы не слышать этот страшный ледяной голос, вещающий на волне правды. И снова заснула.

49

У меня не получилось помогать в поисках. И я чуть не проворонила приезд мастера из фирмы пластиковых окон. Хорошо, что он позвонил утром, чтобы уточнить время. Впопыхах я вернулась домой. Буквально за несколько минут до приезда мастера. Большая грузовая машина доставила новое окно, на установку которого ушло больше четырёх часов.

Я заплатила обещанные пятнадцать тысяч рублей и с горечью пересчитала оставшиеся деньги.

После полудня волонтёры поискового отряда начали возвращаться обратно. Среди них был и Никита, и Глеб. И по уставшим изнурённым лицам было понятно, что поиски потерпели фиаско. Одному молодому парню потребовалась медицинская помощь. Одна штанина на левой ноге окрасилась в красный цвет на уровне голени. Другой парень помогал ему идти. Я уж подумала, что несчастный угодил в капкан, но позже Никита пояснил, что парень всего на всего поранился об острый торчащий сук.

Глеб сам подошёл ко мне, пока я разговаривала со следователем. Я пригласила их в дом. Но Никита отказался. Глеб выпил три стакана воды подряд, но пояснил, что не может остаться. Мол, дела в городе. К четырём часам приехала некая дама, представившаяся моей новой гувернанткой. Она была миниатюрной хорошо одетой женщиной лет сорока. Её звали Лариса. Для меня это было совершенно неожиданно и странно, что без моего ведома агентство прислали новую гувернантку. Лариса тут же принялась хозяйничать. Первым делом достала из почтового ящика все письма. Мне пришлось буквально вырвать у неё из рук все конверты. И проявить всё своё великодушие, чтобы спокойно ей пояснить, что пока я в её услугах не нуждаюсь. Она с какой-то обиженный холодностью бросила, чтобы я позвонила в агентство и отказалась от услуг. Что я, собственно, и сделала, сразу после её ухода. Настроение добила квитанция за оплату жилья. Нужно заплатить тридцать восемь тысяч четыреста сорок три рубля.

Уже ближе к вечеру позвонил Сергей, что совсем не предвещало ничего хорошего. Он словно забыл, что собирался передать колонку на время какому-то Антону. Ещё он сказал, что если я не хочу быть уволенной, то должна прямо сейчас ехать и брать интервью у престарелой актрисы театра. Я пообещала, что всё сделаю. Но не услышала в ответ даже сухого «спасибо».

***

В городе я была в восемнадцать тридцать. Встреча в кафе должна состояться в девятнадцать ноль-ноль. За оставшиеся тридцать минут я набросала типичные вопросы, понятия не имея у кого, придётся брать интервью. Время пролетело с бешеной скоростью. Я успела перекусить одним пончиком и чашкой чая, но в животе всё равно неприятно урчало.

Престарелую актрису театра звали Ивановой Раисой Николаевной. В этом году ей должно было исполниться девяносто лет. На встречу её привела внучка, которая особого внимания не проявляла к разговору, всё время, играясь в своём новомодном телефоне.

За полтора часа общения я была названа раз десять «миленькой», «внученькой», «моей хорошей». И, по сути, мне не нужно было ничего спрашивать. Раиса Николаевна поведала о своей долгой и интересной жизни сама. Кстати, для своих лет она выглядела максимум на шестьдесят пять.

Слушая её рассказ, я то удивлённо вскидывала брови, то ошарашенно качала головой. Но при этом ни разу не поймала себя на мысли, что мне не интересно. Когда Раисе было четырнадцать, её родителей расстреляли фашисты. Она и трое её младших братьев выжили, спрятавшись в погребе. Каким-то чудом их не нашли. Им повезло, потому что одна добрая женщина, она с любовью называла ей тётей Ниной отвезла Раю и её младших братьев в Сталинск, где они и пережили всю Вторую Мировую. Жизнь после войны была голодной и трудной. Она рассказывала о том, как с шестнадцати лет уже умела доить коров, а по ночам ночевала прямо в тракторе, потому что работала в поле до самого заката. С темнотой приходили и волки, которые караулили, заработавшись допоздна колхозников. Так вышло, что её братьев отвезли на Урал, и на очень долгое время она потеряла с ними связь, пока в тридцать шесть лет не стала актрисой театра, руководитель которого позже стал её мужем. Я слушала и поражалась, через какие трудности ей пришлось пройти, и она не сломалась, не сдалась. Родила троих детей, одного самого маленького потеряла, когда ему ещё не исполнился и года. Малыш подхватил полиомиелит.

И мне стало стыдно, я ною из-за того, что больше не смогу жить, как королева, когда передо мной сидит женщина, которая во время войны питалась картофельными очистками и спала на подстилке из сена.

– Я всегда разговаривала с мёртвыми, – произнесла Раиса, её худые и вытянутые кисти твёрдо держали чашку.

– С мёртвыми? – удивлённо переспросила я.