Близнецы. Черный понедельник. Роковой вторник

Фрида осторожно вошла в дом, не зная, чего и ждать после предыдущего визита. Войдя, она не сдержалась и ахнула. Было очевидно, что Джозеф старательно работает тут уже долгое время. Дело не только в том, что исчез запах пропащей жизни, а на его место пришел терпкий запах скипидара и краски; или что бутылки, банки и покрытые грязью тарелки убраны, а занавески отдернуты. Прихожую заново покрасили. Кухня находилась в процессе перестройки: шкафчики были сняты со стен, а дверь в сад получила новую раму. Снаружи, на узкой лужайке, дымились остатки костра. И разумеется, на полу и вправду лежал Рубен, до пояса скрывшись под новой фарфоровой мойкой.

Фрида так удивилась, что в первую минуту просто стояла и смотрела на него, любуясь прекрасной льняной рубашкой, задравшейся на животе, и не обращая внимания на то, что головы Рубена не видно.

– Под мойкой действительно вы? – спросила она наконец.

Ноги в фиолетовых носках задергались, и туловище, извиваясь, вылезло наружу. Потом из-под мойки показалось и лицо Рубена.

– Все не так плохо, как кажется на первый взгляд, – заметил он.

– Я поймала вас на месте преступления. Домашний мастер? Еще и в воскресенье! Если так пойдет дальше, скоро вы начнете сами мыть машину.

Он сел и одернул рубашку.

– Я бы не назвал себя мастером. Только не я. Вы же знаете: если я остаюсь один, меня одолевает такая лень, что я даже лампочку заменить не могу. Я просто помогаю Джозефу.

– Еще бы. Заставили его работать на выходных. Вы платите ему по двойному тарифу?

– Я ему вообще не плачу.

– Рубен!

– Рубен сдавать мне жилье, – вмешался Джозеф. – Он давать мне крышу, а взамен…

– Он ее чинит, – закончил вместо него Рубен, поднимаясь с пола.

Мужчины рассмеялись, увидев реакцию Фриды. Они, очевидно, хорошо отрепетировали эту шутку.

– Вы переехали?

Джозеф махнул рукой в сторону холодильника, и Фрида увидела фотографию с загнутыми уголками, которую держал магнит: темноволосая женщина сидит на стуле, а по обе стороны от нее торжественно вытянулись два мальчика.

– Моя жена, мои сыновья.

Фрида оглянулась и посмотрела на Джозефа. Положив руку на сердце, он ждал ее реакции.

– Вы счастливый человек, – заметила она.

Из кармана рубашки он достал пачку сигарет, взял одну штуку, а остальные передал Рубену. Рубен достал зажигалку, прикурил сам и дал прикурить Джозефу. Фрида почувствовала, как в ней поднимается волна раздражения. В этой парочке было что-то такое – какое-то скрытое торжество и озорство, – словно они были мальчишками, а она – строгим взрослым.

– Фрида, хотите чаю? – спросил Рубен.

– Да, пожалуйста. Хотя вы могли бы предложить мне водки, которую спрятали под мойкой.

Мужчины переглянулись.

– Вы пришли шпионить за мной, – сказал Рубен. – Проверить, достаточно ли я здоров, чтобы вернуться к работе.

– А вы достаточно здоровы?

– Это смерть отца, – заявил Рубен. – То, чего вы всегда хотели.

– Чего я на самом деле хочу, так это чтобы отец вернулся на работу, когда он будет к этому готов, и не раньше.

– Сегодня воскресенье. Я могу выпить в воскресенье и спокойно пойти на работу в понедельник. Коли на то пошло, я могу выпить в понедельник и все равно пойти на работу в тот же самый понедельник. Вы мне не куратор.

– Я сделать чай, – встревоженно предложил Джозеф.

– Я не хочу чаю, – заявил Рубен. – Англичане почему-то считают, что чашка чая решает все проблемы.

– Я не англичанин, – возразил Джозеф.

– Мне не очень-то хотелось приходить сюда, – заметила Фрида.

– Тогда почему вы пришли? Потому что вам приказали? Вас послали? А кто? Нетерпеливая юная Паз? Это совершенно не похоже на Фриду Кляйн, которую я знаю. Ту Фриду Кляйн, которая делает только то, что ей нравится.

Он бросил сигарету на пол и раздавил каблуком. Джозеф наклонился, поднял ее и, держа на ладони, отнес к мусорному ведру, куда и бросил.

– Как вы управляете своей жизнью, дело ваше, Рубен. Вы можете целый день пить водку и превращать дом в помойку, ради бога. Но вы врач. Ваша работа состоит в том, чтобы лечить. Некоторые пациенты нашей клиники очень ранимые, очень хрупкие люди, и они доверяют нам. Вы не вернетесь на работу до тех пор, пока вам можно будет снова доверять, пока вы не докажете, что не станете злоупотреблять властью. И мне все равно, как сильно вы на меня сердитесь.

– Я сержусь, это точно.

– Вы испытываете жалость к себе. Ингрид вас бросила, и вы считаете, что коллеги отнеслись к вам ужасно несправедливо. Но Ингрид ушла от вас потому, что вы долгие годы изменяли ей, а коллеги отреагировали единственным возможным способом на ваше поведение в клинике. Именно поэтому вы сердитесь. Потому что понимаете: вы не правы.

Рубен открыл было рот, собираясь дать резкую отповедь, но внезапно закрыл его. Он застонал, зажег другую сигарету и сел за кухонный стол.

– Вы не оставляете человеку ни единого места, где можно спрятаться, не так ли, Фрида?

– А вам нужно такое место?