Близнецы Фаренгейт

 Совсем уж под вечер диктатор с удивлением услышал, что госпожа Сампрас готова к новой встрече с ним. По ее уверениям, она очень хорошо отдохнула, а чем раньше начнется подготовка к операции, тем лучше.

В золотом предвечернем свете госпожа Сампрас выглядела немного иначе. Она переоделась, помылась, уложила волосы. Пальто на ней не было, и выглядела она женщиной до мозга костей.

- Разумеется, вы понимаете, - сказала она, - что любая хирургическая операция сопряжена с серьезным риском.

- Разумеется, - ответил диктатор. - И для хирурга не в меньшей мере, чем для пациента.

- Я все-таки полагаю, что пациент рискует сильнее, - сказала госпожа Сампрас.

- О нет, я уверен - риск тут равный, - стоял на своем диктатор. - Смерть ведь затрагивает не одного человека, его или ее, но и супругов, детей… Она порождает… как это называется? - ударную волну.

Госпожа Сампрас устала стоять. И присела на угол письменного стола, уложив одну ногу поверх другой.

- Какая у вас группа крови? - холодно поинтересовалась она.

- Группа крови?

- Ну да, первая, вторая, третья, нулевая…

- Как сложно, - улыбнулся диктатор. - Группа у меня мужская.

- Тем не менее, мне нужно знать ее клинический тип.

Диктатор пожал плечами и развел в стороны руки, ладонями к ней. Такого рода знания - роскошь, чрезмерно изысканная для тех, кто думает лишь об одном - о здоровье нации.

Госпожа Сампрас открыла саквояж, извлекла из него разовый шприц.

- Мне придется взять у вас кровь на анализ, - сказала она.

Он попытался засучить рукав кителя, но рукав оказался слишком тесным. И потому диктатор снял китель и аккуратно повесил его на спинку кресла. После чего закатал рукав рубашки. Госпожа Сампрас заметила, что, при всей нарочитой неспешности его движений, дышит он тяжело, губы у него побледнели и полиловели, а нос покраснел.

Снова усевшись, диктатор вытянул в ее сторону, уложив на столешницу, голое предплечье. Госпожа Сампрас провела по нему холодными, сухими пальцами, проверяя упругость крапчатой кожи диктатора, потом стянула предплечье кожаным жгутом, чтобы набухла нужная вена.

- Руки у вас, точно бархат, - сказал диктатор. - И пальцы красивые.

Госпожа Сампрас сняла с иглы шприца пластиковый колпачок.

- Будет немного больно, - сказала она.

К следующему утру кровь диктатора была проанализирована, а результаты анализа - представлены госпоже Сампрас. С такой быстротой и распорядительностью она за все время своей работы государственным хирургом ни разу не сталкивалась. Что же, либо с тех пор, как ее изъяли из жизни, страна обновилась, либо ради великого вождя здесь были готовы перевернуть и небо, и землю.

- У вас третья группа, - сообщила она диктатору.

- Это редкая кровь?

- Распространенная, очень распространенная, - уверила она старика.

- Хорошо, - диктатор разулыбался. - Значит, запаса ее в госпитале хватит с избытком, не так ли?

- В нашей стране, - ответила госпожа Сампрас, - любой крови хватает с избытком.

Она не стала смотреть на него, чтобы понять, как отнесся он к этим словам. Вместо того она смотрела на стоявшую посреди стола вазу с цветами,  присутствие которой госпожу Сампрас неприятно поразило. Видимо, диктатор заметил вчера, как подействовала на нее аскетичность кабинета. И решил сегодня эту аскетичность смягчить. Ради нее.

Ваза была синевато-радужная, словно ее окунули перед обжигом в туалетный дезинфектант. Из горлышка торчали красные, белые и розовые гвоздики. Впечатление они производили тревожное, мертвенное. Настоящие ли? - погадала госпожа Сампрас.

- Вы думаете о том, настоящие ли они, - заметил диктатор.

- Да, - сказала она.

- Разумеется, настоящие, - проурчал он. - Потрогайте их.

- Я вам верю, господин президент, - произнесла, не стронувшись с места, госпожа Сампрас.

- Потрогайте.

Госпожа Сампрас колебалась, ее словно сковал паралич отвращения. Не висит ли сейчас на волоске все будущее? - гадала она. Будущее мужа и детей. В лагере ей доводилось падать так низко, что она лизала сапоги своих мучителей, и это было еще не самое худшее. И вот сейчас она не могла заставить себя прикоснуться к цветам.

- Они очень украшают помещение, вам не кажется? - сказал диктатор, словно бросая ей новый вызов.

- Да, - согласилась госпожа Сампрас. - Жаль, что ради этого их приходится срезать, не так ли?

Старик наполовину прикрыл глаза, словно устав от людей, не способных освоиться с реальностью.

- Там таких еще много, - заверил он госпожу Сампрос. - Там, откуда взяты эти..

И он вдруг склонился над столом и протянул ей конверт.

Вглядываясь в фотографии своей семьи, Гала изо всех сил старалась оставаться спокойной. Она дышала глубоко и размеренно, несколько раз сморгнула. Руки ее, снова и снова перебиравшие снимки, не дрожали.

Наконец, она произнесла:

- Фотографии моих детей очень хороши. Такие четкие. Видно, что их снимали совсем недавно.

Диктатор откинулся в кресле, и оно удовлетворенно крякнуло.

- Как быстро они растут, правда? - сказал диктатор.

- Да, милостью Божией, - ответила госпожа Сампрас. - Однако… фотография мужа выглядит не такой недавней. Собственно, ее могли сделать и несколько лет назад.