Близнецы-соперники

– Конечно! – Эдриен подошел к кофеварке и налил две чашки. Ученый сел на стул, где пять минут назад сидел Лэнд.

– Мне черный, пожалуйста, – сказал Шайер, положив на колени листок бумаги. – А ваш знакомый уже ушел?

– Да, ушел.

– Он знает, что там? – спросил ученый, отхлебывая кофе.

– Знает, потому что я ему рассказал. И он поступил так, как счел нужным. Ушел.

– Его можно понять, – произнес Шайер, моргая от пара, поднимающегося от чашки. – Садитесь, послушайте.

Барбара взяла чашку, но не села. Они переглянулись с Шайером, и Барбара отошла к окну. Эдриен сел напротив ученого.

– Рукопись подлинная? – спросил Эдриен. – Это первое, что я хотел бы узнать.

– Подлинная ли? Что касается времени написания, материала, стиля, почерка – да, подлинная. Мой анализ подтвердил это. И, подозреваю, прочие исследования покажут то же самое. Химический и спектрографический анализ займет длительное время, но мне довелось держать в руках сотни рукописей, датируемых тем же периодом. Так что по всем внешним признакам рукопись подлинная. А вот что касается подлинности ее содержания… Ведь это было написано полубезумным человеком на пороге смерти. Весьма жестокой, мучительной смерти. Так что о подлинности этого документа должны судить другие. Если вообще тут возможно вынести какое-либо суждение. – Шайер поглядел на Эдриена, поставил чашку на стол и взял с колен листок бумаги. Эдриен не шелохнулся. Ученый продолжал: – Как гласит эта рукопись, узник, которому предстояло на следующий день расстаться с жизнью на арене цирка перед многочисленной публикой, отказывается от своего имени Петр, которым наградил его смутьян по имени Иисус. Он заявляет, что недостоин этого имени. Он изъявляет желание, чтобы завтра объявили о смерти Симона из Вифсаиды – это данное ему при рождении имя. Его переполняет чувство вины, потому что, как он заявляет, он предал своего спасителя… Ибо человек, распятый на Голгофе, был вовсе не Иисус из Назарета.

Пожилой ученый умолк, и его последние слова будто повисли в воздухе.

– О Боже! – Эдриен вскочил со стула. Он посмотрел на Барбару. Она промолчала. Он вновь обернулся к Шайеру. – Прямо так и сказано?

– Да. Этого человека терзали угрызения совести. Он пишет, что трое учеников Христа поступили по-своему, наперекор его желанию. С помощью легионеров Пилата, ими подкупленных, они тайно вынесли Иисуса из узилища – тот был без сознания – и подменили его осужденным преступником, очень на него похожим, которого обрядили в одежду плотника. А на другой день… суматоха, возбужденная толпа, драное рубище, струящаяся из-под тернового венца кровь… Никто и не заметил подмены. Но совсем не этого желал человек, называвший себя мессией…

– Ничто не изменится, – задумчиво перебил его Эдриен, вспомнив слова старика священника, – и тем не менее все станет иным.

– Его спасли против его воли. Он хотел умереть, а не жить. В пергаменте об этом заявлено совершенно определенно.

– Но он не умер. Он остался жив.

– Да.

– И он не был распят?

– Нет. Если только принять на веру то, что написано в этой исповеди. И если учесть обстоятельства ее написания. Ведь этот человек был на грани помешательства. Я бы не стал принимать его признания на веру только потому, что документ действительно относится к этой эпохе.

– Таково ваше заключение?

– Таково мое предположение, – поправил его Шайер. – Автор исповеди предается истовой молитве и уповает на судьбу. Его мысли в одних местах ясны, в других – туманны. Кто это – сумасшедший или бичующий себя аскет? Притворщик или истинный мученик? К сожалению, самый факт того, что данный документ составлен две тысячи лет назад, придает ему достоверность, в которой можно было бы усомниться, будь он создан при менее драматичных обстоятельствах. Не забудьте, это было время, когда Нерон жестоко преследовал инакомыслящих, время социального, политического и теологического безумства. Люди умудрялись уцелеть только благодаря собственной изобретательности. Кто же он был на самом деле?

– Но ведь в документе об этом говорится. Симон из Вифсаиды.

– Это только заявление автора исповеди. Нет никаких подтверждений того, что Симон-Петр принял смерть вместе с раннехристианскими мучениками. Разумеется, подобные сведения должны были бы войти составной частью в общую легенду, однако об этом нет упоминания ни в одном из евангельских или околоевангельских текстов. Если же допустить, что этот человек принял мученическую смерть, но факт его смерти каким-то образом остался не замеченным летописцами, то это чрезвычайно странное упущение, не правда ли?

Ученый снял очки и вытер толстые линзы краешком халата.

– Что вы хотите сказать? – спросил Эдриен. Ученый водрузил очки на нос, и задумчивые глаза тотчас увеличились.