Близняшки для потерянного папы (СИ)

В квартире стоит неестественная тишина. Это меня до невозможности беспокоит.

В комнате рядом со шкафом нахожу приставленного к Крис и Соне охранника. Он сидит, опершись на дверцу, зажимает рану на животе.

— Гад ушел, — говорит виновато.

— Найдем, — заверяю товарища, присаживаясь рядом с ним. — Ты как? Где девчонки?

— Хреново, — показывает на рану. Сжимающие плоть пальцы все красного цвета. Дело дрянь. — Девчонки в порядке. Ублюдок не смог добраться до них.

— Скорую вызвал? — не свожу с пострадавшего внимательного взгляда. Ранение довольно серьезное, ему срочно нужно в больницу. Простой промывкой раны и лейкопластырем не отделаешься. Не поможет.

Мне лишние проблемы ни к чему, да и смысла скрывать произошедшего не вижу. Захарова нужно срочно поймать и привлечь к ответственности.

— Где больной? — Вошедшая в комнату женщина с оранжевым чемоданчиком в руках озирается по сторонам.

— Вот он, — показываю на стремительно бледнеющего мужчину, что сидит напротив. — Могу помочь его спустить.

— Я сам, — говорит он упрямо, пытаясь встать. Не выходит.

Приходится податься ближе, помочь подняться на ноги.

— В карете осмотрите, — обращаюсь к сотруднице скорой.

— Дайте я хоть каталку привезу! — вспыхивает. — Он еле стоит. Вон, весь шатается! Упадет по дороге, что я с ним делать должна? — возмущается. — Как он пойдет?

— Ногами, — отрезает пострадавший. Сурово смотрит на женщину в упор, та отводит глаза и вздыхает.

— Тогда нужно поторопиться, — сменяет гнев на милость. — Такие ранения крайне опасны. Однозначная госпитализация. Поедем прямо сейчас, по пути оформлю все документы. Согласны?

— Красавица, ради твоей улыбки я согласен на все, — произносит игриво раненый. Женщина тут же тает, расплывается в улыбке. Но вместе с тем пытается держаться строго и отстраненно.

— Данные в полицию передам, — начинает перечислять последствия. — Готовьтесь к звонкам и вызову на допрос. Подобный инцидент без внимания не оставят.

— Буду ждать, — холодно произношу, глядя ей прямо в глаза. Если потребуются мои показания, все предоставлю. Это не проблема.

Единственная проблема, которая есть, — поймать Захарова. И обезвредить. Правоохранительные органы должны поторопиться, пока ублюдок не поломал еще больше человеческих судеб.

— Мариш, ты чего так убежала от меня? — В квартиру заходит второй медик. Мужчина лет тридцати. Видит открывшуюся перед ним картину и застывает. — Хрена…

Удивление на лице мужчины вполне себе реально. Он что, не знал, на какой вызов поехал?

— Вот тебе и «хрена», — раздраженно обращается к нему женщина. — Сколько раз повторяю — курить вредно! А перед вызовом еще и опасно, — стреляет в него полными гнева глазами. — Пойдемте, я вас до машины сопровожу, — говорит уже мне.

— Без проблем, — тут же отзываюсь. Моего парня нужно срочно к хорошему хирургу на стол. Сотрудница скорой права. Счет идет на минуты.

— Девчонки в порядке, — успокаивает мои тревоги товарищ. — Они в ванной. Заперты так, что без труда не открыть, — поясняет. — Ублюдок не смог до них добраться.

Спускаемся, отвечаю на некоторые вопросы сотрудницы скорой, настоятельно рекомендую отвезти своего человека в определенную больницу. Она рядом.

Большой хирургический центр. Множество отделений. Оборудование по последнему слову техники, все на уровне. Узкая специализация у хирургов, молодые врачи с горящими глазами и золотыми руками.

— Тебе нужен Александр Афанасьев, — обращаюсь к пострадавшему. — Скажи, что от меня. Понял?

— Да, — кивает.

Помогаю забраться в карету скорой, захлопываю дверь и в тот же момент машина с включенными проблесковыми маячками и звуком сирены уносится прочь.

Я разворачиваюсь и со всех ног спешу в квартиру. Там остались мои самые дорогие девчонки. Любимая женщина и наша дочь.

Глава 34. Крис

Кажется, моему мандражу нет предела. Я шарахаюсь от каждого звука. Но еще сильнее боюсь тишины.

— Мамочка, что там? — спрашивает Соня, когда за дверью раздаются мужские голоса.

Прислушиваюсь. Слов разобрать не могу, но тембр одного из них мне кажется смутно знакомым. Напрягаю слух изо всех сил, но слов все равно разобрать не могу.

Потом настает тишина. Снова.

И я понимаю, что нет ничего хуже, чем полное неведение происходящего снаружи.

Время останавливается. Минуты превращаются в вечность. Сердце замирает в груди каждый раз, стоит лишь услышать малейший шорох.

— Крис, детка! — звучит тогда, когда я уже потеряла всякую надежду.

— Антон, — выдыхаю. Подношу раскрытую ладонь ко рту, кусаю губы. Слезы неудержимым потоком льются из глаз.

Распахивается дверь, включается свет. Щурюсь. Сонечка прячет в коленях свое личико.

— Крис. — Чехов говорит с облегчением. Заносит ногу, чтобы переступить порог.

— Стой! — кричу, но оказывается поздно. Антон поскальзывается, пытается ухватиться за дверной косяк, но у него не получается. Мужчина со всей силы падает на кафельный пол.

— Твою мать! — ругается, потирая ушибленное плечо. То самое, которое он обжег тоже здесь. В этой же ванной.

— Прости, — глазами, полными ужаса, смотрю на него. Мне до невозможности стыдно.