Близняшки от босса. Сердце пополам

Уши будто слоем ваты закладывает, горло парализует, сердце отзывается острой болью, кровь вскипает. Прижимаю руку к груди и не могу сделать вдох. Паника накатывает. Как же не вовремя! Но вопреки моей воле знакомое состояние подчиняет всю меня.

Мощная фигура Вадима расплывается перед глазами, превращаясь в огромное серое пятно. Не хватало еще потерять сознание на пороге его дома. Вдруг он просто вышвырнет меня за дверь и никогда больше не подпустит к Але?

Своими жуткими предположениями делаю себе только хуже. Кислорода катастрофически не хватает, а легкие отказываются работать. Смирившись с неизбежным, обмякаю и оседаю вниз.

Жду соприкосновения со спасительной прохладой паркета, но оказываюсь в крепких мужских объятиях. Я все еще слаба и не могу твердо стоять на ногах, поэтому Вадим аккуратно опускает меня, придерживая за плечи, и сам садится рядом со мной прямо на пол.

— Дыши, Снежана, — уговаривает меня, обхватив щеки руками. — Сделай один глубокий вдох. Ну же! — нашептывает взволнованно. И даже сейчас умудряется приказывать.

Зато отвлекает меня немного от панической атаки, возвращает в реальность. Пытаюсь заново научиться дышать, но выходит рвано, часто и судорожно. Все еще балансирую между сознанием и обмороком. Хочу расплакаться, но и на это не способна. Эмоции изнутри разрывают, никак не могут выплеснуться и освободить меня.

— Снежинка, не пугай меня, — выпаливает Вадим непривычно ласково.

И вдруг целует меня. Опять. Но на этот раз аккуратно и нежно.

Я настолько ошеломлена и возмущена его наглостью, что паника отступает.

Вдох. Наконец-то. Наполняю легкие желанным воздухом. И мгновенно вспыхиваю.

— Прекрати, — сипло выдаю. Но оттолкнуть обнимающего меня мужчину не могу. Или не хочу.

Дышу глубже — и Вадим повторяет за мной, будто сам приступ пережил только что.

— Я читал, что нужно переключить внимание и отвлечь человека от паники, — пытается вернуть себе невозмутимость, но мы оба по-прежнему искрим. — Я отвлек, — ухмыляется, заставляя и меня слабо улыбнуться. — Тебе лучше? — обхватывает подбородок пальцами. — Прости, ладно? — добавляет тихо, но искренне. — Я не знал. Ничего не знал…

Внимательно смотрю на Вадима. Надеюсь, видео выполнило свою роль, и он не счел его за монтаж. Осознаю, что нужно пользоваться моментом, чтобы поговорить с утихнувшим Штормом, пока нас обоих не накрыло очередной волной.

— Вадим…

Но закончить он мне не позволяет. Подхватывает на руки, несет к дивану и усаживает бережно, подкладывая подушку под спину. Проводит ладонью по моим волосам, поправляет разметавшиеся пряди. Относится ко мне с теплом и заботой. И в этот миг он — полная противоположность тому Шторму, который рычал на меня и уничтожал злостью. Будто раскаивается…

— Сейчас воды принесу, — спохватывается.

— Не нужно ничего, — сопротивляюсь я, но он уже скрывается на кухне.

Возвращается с запотевшим стаканом, передает мне, накрывая мои ладони своими. Заставляет сделать глоток, от которого я тут же закашливаюсь. Отодвигаю от себя стакан и, осмелев, беру Вадима за руку, притягивая к дивану.

— Нам надо поговорить, — убедительно произношу, окончательно придя в себя. Удивляюсь, когда Шторм послушно кивает.

Не успевает Вадим присесть рядом, как наверху раздается возмущенный крик Али:

— Па-а!

Машинально вскакиваю с дивана — и порываюсь бежать к лестнице, ведомая материнским инстинктом. Но Шторм обхватывает меня за талию, аккуратно тянет назад.

— Ну, куда ты после почти обморока? Поседею тут с вами, — бубнит недовольно. — Считай, что моя очередь, — быстро касается моего виска губами. — Тем более, Аля папу требует, — усмехается самодовольно.

Несмотря на внешнее спокойствие, Вадим торопливо поднимается по ступенькам и широкими шагами преодолевает путь к детской. Провожаю его взглядом, тщетно пытаясь подавить родительскую ревность. Но это разрушительное чувство вновь заявляет о себе, когда слуха касается очередное: «Па». Только теперь радостное.

Мысленно считаю до десяти, но не выдерживаю. Душа рвется к дочери — и я не могу противостоять этому. Обхватив себя руками, поднимаюсь и направляюсь в детскую. Плыву на звонкий смех, согревающий душу, и на бархатный мужской голос.

Толкаю дверь бесшумно, по крайней мере, мне так кажется. И замираю на пороге, наблюдая через проем, как Вадим пытается договориться с дочерью. Но та упорно что-то требует, надувая губки, и тычет пальчиком за кроватку.

— Теперь ясно, в кого Аля такая непослушная, — не оборачиваясь, язвительно бросает мне Шторм.

— Ничего подобного, — подхожу ближе, раз уж я все равно рассекречена. — Издержки воспитания, — «кусаю» его в ответ.

Сама тем временем огибаю кровать, наклоняюсь и достаю из щели возле стены музыкальный телефон. Видимо, Аля уронила его случайно и, конечно же, не могла дотянуться. Передаю ей игрушку, а в знак благодарности слышу такое исцеляющее: «Ма».

— То есть ты намекаешь, что я дочь плохо воспитал? — поддерживает пустой разговор Вадим, но произносит фразу в игривой манере. — Слышала? Невоспитанная ты у нас, Аля, — берет ее на руки и в щечку целует.