Близость

Они прожили вместе четырнадцать лет. Чарльз продолжал работать и при каждой возможности отправлялся с женой в поездки к Гранд Каньону, Ниагарскому водопаду и Дымным горам. Их семейная жизнь была полна веселья и радости, близость казалась бесконечной, а счастье — незаслуженным.

Но тут Чарли внезапно умер от сердечного приступа, оставив миссис Кристенсен вдовой в старом доме в Роланд-Парк, женщиной, любимой всеми друзьями, соседями и особенно соседскими детьми, которые то и дело наведывались к ней, отвлекая от занятий в саду, и неизменно получали в награду печенье и лимонад, а иногда и добрый совет.

Она подумала о Чарли и улыбнулась. Где бы он ни был сейчас, немного лет пройдет, прежде чем они вновь соединятся.

Неожиданно к ограде подкатил большой автомобиль, из которого вышел незнакомец. Вдова остановилась, наблюдая, как незваный гость направляется к крыльцу. Высокий мужчина в спортивных брюках и футболке, с портфелем и большой книгой, похожей на альбом. Он приветливо улыбался. Миссис Кристенсен выжидающе подняла брови.

— Миссис Кристенсен? — осведомился он, заслоняя глаза от палящего солнца.

Она нерешительно кивнула, гадая, зачем он приехал. Если бы не спортивный костюм, его можно было принять за страхового агента.

— Миссис Холли Кристенсен? — повторил он, протягивая руку.

Вдова пожала ее, глядя незнакомцу в глаза.

— В девичестве Холли Флеминг, — добавил он.

— Но это было так давно, — пожала она плечами.

— Вас нелегко было отыскать. Меня зовут Кельвин Уизерс. Я хотел бы задать вам несколько вопросов. Это касается давнего прошлого. Одного человека из приюта Джослин в Иллинойсе. Маленькой девочки.

Холли долго, пристально рассматривала его, но все же пригласила в дом.

Через десять минут Кел Уизерс сидел рядом с Холли на том самом диване, где муж и жена любили отдыхать все четырнадцать лет. Перед сыщиком на журнальном столике стоял нетронутый стакан лимонада. Выражение глаз Кела оставалось серьезным.

На коленях Холли лежал альбом с фотографиями из департамента социального обеспечения штата Иллинойс, открытый на той странице, где был вклеен снимок класса Джил Сандберг. Холли надела очки для чтения, чтобы взглянуть на фото, но тут же сняла. Узнать Джил было совсем нетрудно.

— Никогда не думала вновь увидеть это лицо, — покачала она головой.

— Вы, скорее всего, видели его сотни раз, просто не поняли, кто это, — пояснил Кел. — Она стала известной личностью…

Холли подняла голову.

— Именно поэтому вы хотите выведать что-то у меня?

— Вам лучше не знать подробностей, поверьте, достаточно сказать, что она попала в беду. Но ее взрослая жизнь не даст ключа к разгадке тайны, и я надеюсь, вы сможете вспомнить что-то о ее детских годах, такое, что поможет мне и ей.

Холли Кристенсен вновь надела очки, чтобы получше разглядеть фотографию и, подняв наконец глаза, кивнула.

— Я работала тогда в департаменте и привезла ее в приют. Моим напарником был парень… не помню его имени. Нас послали в дом на Саут-Сайд, потому что маленькая девочка перестала ходить в школу. Мы нашли ее совсем одну. Мать с дружком некоторое время назад исчезли из города. Собственно говоря, прошло несколько недель. Малышка осталась совсем одна, но меня тогда поразило то, что она сумела одурачить взрослых. Никто не подозревал о бегстве матери. Джил сама добывала еду, одевалась, ходила в школу, словно ничего не произошло, хотя кроме матери у нее не было никого в целом мире. Любой ребенок обратился бы за помощью к соседям, но эта продолжала вести обычную жизнь. Конечно, это не могло длиться долго. Девочка окончательно пала духом и перестала посещать уроки. Похоже, она даже немного тронулась. Мы долго искали ее, прежде чем догадались заглянуть в подвал. Джил дрожала от страха. Никогда не забуду выражения ее глаз. Словно у пойманного зверька. Такая красивая, такая измученная…

Глаза Холли затуманились. Руки нервно разглаживали снимок в альбоме.

— Над ней всячески издевались. Били, видимо, не раз насиловали. Даже доктор расстроился. Мы не сумели найти мать и так и не узнали подробностей. После того, как девочку привезли в приют, она не разговаривала восемь месяцев. Я навещала ее каждую неделю, но не смогла добиться ни единого слова. Видеть это было ужасно. Она словно ушла в себя, и на поверхности не осталось ничего, кроме маски. Прекрасной светловолосой маски без души.

Кел ничего не сказал. По всему было видно, что Джил Флеминг произвела незабываемое впечатление на Холли Флеминг. Может, и Джил не забыла первого человека, который был по-настоящему добр к ней, — недаром же она взяла фамилию Холли.

— Потом, — продолжала миссис Кристенсен, — она внезапно вышла из раковины. Или так казалось. Начала разговаривать, принимать участие в происходящем вокруг. Джил выжила в условиях приюта и, похоже, даже приспособилась к ним. Училась она хорошо, коэффициент умственного развития оказался прямо-таки астрономическим. Но психологические тесты показывали, что последствия того, чему она подвергалась несколько лет, не исчезли. Ее никак нельзя было считать нормальной. Никак.