Близость на максимум

Да кому я говорю? Ни черта она не понимает. В ней столько градусов сейчас, что она вряд ли осознает, что творит. Не соображает, с кем в игры играет. Да и я сам хорош, головой думать перестал, мозг выдал ошибку, яйца телом руководить стали. Что б их.

Не выпуская Нику из рук, в спальню её понёс. А сам про себя ко всем богам взвыл, молился, чтобы девчонка знак дала того, что она соображает. Понимает, что мы сделать собираемся. Что она хочет этого, не меньше меня. А я хочу этого. До одури хочу внутри нее оказаться. Почувствовать. Услышать. Вкусить. Только она вменяемой быть должна. Обязана знать, кто с ней в этот момент рядом находится.

«Давай же, Вероника!!! Дай, мне этот чертов знак. Я без него по рукам и ногам связан».

Сделать ничего не смогу. Совесть, будь она неладна, не позволит взять её. Я скорее глотку себе перегрызу, чем обидеть смогу.

Никин телефон зазвонил, но я и внимания на него не обратил. Не задался вопросом, кто ей ночью может сообщения писать. Мне плевать на это было. К черту мобильники, к черту людей посторонних, сейчас только одно в приоритете. Ее ответ.

- От тебя духами женскими пахнет. – Уткнувшись мне в шею, строгим голосом проговорила она.

Что?

Духами?

Я тут мысленно разрываюсь. С одной стороны, представляю, как будет сложно ее в кровать положить, а самому уйти. С другой стороны, фантазия играет, воображая Нику в коленно-прикладной позе. А она мне про духи какие-то говорит.

- Другое скажи. – рыкнул ей прямо в губы.

- Что?

- Другое. Чего ты хочешь? Кого?

Поняла. Всё поняла и наклонившись, языком по губам моим провела.

- Тебя хочу. Сейчас.

- Соображаешь, что пути назад нет?

- Да.

Мать твою!!! Черт. Да. Это то, что я хотел услышать.

Ногой дверь открыл, и одной рукой стал халат её чертов расстегивать. Поняв, что не получится так просто от него избавить, разорвал его, к чертям собачим. Плевать. Сам купил, сам и выкину.

Поднес Нику к кровати, и улыбнулся, когда она встала на колени и начала помогать мне рубашку снимать. В эту секунду до сознания доходить стало, что не хрен мне здесь делать. Юная она, неопытная. Я ж сломаю ее. Не потянет она ноши такой. Куда лезу, вообще? А потом она в ключицу меня поцеловала, языком по коже провела, и башню снесло. Не умеет – научу. А с остальными проблемами потом разберемся.

Я в трусах одних остался, когда на Веронике еще тряпка рваная была. Взглядом приказал ей лечь, а сама в карман джинс полез, чтобы потом на поиски пакетики серебристого, не отвлекаться. Схватив желанное, на девушку посмотрел.

Шикарная.

Красивая.

Лежит на моей кровате, почти голая.

Такая невинная.

Был готов сорваться и накинуться на нее.

Когда она губу прикусила, понял, что ждать больше не смогу. Не хочу. К черту прелюдия. Ее можно и после организовать. Подхожу к ней, и наклоняюсь, чтобы от белья избавиться. Срываю, и родинку замечаю. Взрослого мужика, разве может родинка возбудить? Я и так был на пределе, но увидев это маленькое пятнышко на таком месте, окончательно потерял голову. В трусах стало настолько тесно, что еще немного, и они разорвутся по швам.

Медлю.

Занимаюсь не тем, чем должен.

Хватит.

Утыкаюсь носом в ложбинку груди, когда слышу не характерный звук, которого просто не может быть, когда двое в постели – голые.

Поднимаю голову и смотрю на ее лицо.

Зевает.

Проводит рукой по моей щеке, закрывает глаза и вырубается.

Мать вашу.

Великолепно.

Егор (утро).

Она проснулась.

Всем телом почувствовал, что Ника больше не спит. Она осторожно приподнялась. Наверно, в голове накидывала варианты, как встать из постели, при этом не разбудив меня.

Глупая идея. Наиглупейшая. После такой «жаркой» ночи, когда я чуть было не взорвался, так просто от меня отделаться у девчушки не получится. Когда она уснула, а я избавился от трусов и лег рядом с ней, стал вспоминать, когда в моей жизни происходила такая херня. Пришел к выводу: НИКОГДА. Никогда еще Егора Морозова так жестко не динамили.

Ни одна баба не засыпала подо мной. Никто не зевал и не отключался в ту же секунду.

Черт. Да я еле уснул. Напрягшийся орган, еще долго не хотел засыпать. Вид голой задницы, которую я категорично отказывался укрывать, отгонял сон, давая волю воображению.

Картинки менялись одна за другой. Разные позы, разные ощущения, разные стоны. И все это бы и случилось, если б одна зараза не перебрала коньяка, и не вырубилась.

И после всего этого, после того как я чуть было не стал школьником, который сам себе напряжение снимает, она решила, что сможет просто так уйти?

Наивная.

Ей-богу, наивная.

Разговор про родинку, про приход подруги, начинал раздражать. Не раздумываю, переворачиваюсь на спину, увлекая ее за собой.

Слышу первый стон. Голым телом, она садится прямо на то место, которое ждет ее со вчерашнего дня.

Не оставив ей ни единой попытки вырваться или передумать, или втемяшить в голову всякую ересь, подминаю Нику под себя, закрывая рот поцелуем.

Поцелуй получается жестким, грубым, руки сами начинают гладить её покрытое мурашками тело. Ника выгибается, поднимаясь навстречу ко мне.