Близости

Долгое мгновение Элина пристально смотрела на меня, потом кивнула. Что-то в этом было не то с самого начала, сказала она. Я не верю Антону, когда он говорит, что ничего не помнит о нападении. Своего брата я знаю как облупленного, я знаю, когда он лжет. Но почему он не сказал мне? Супружеская неверность — тоже мне сенсация, я не побежала бы сразу докладывать Мириам, я не стала бы… Тут она осеклась. Мне можно довериться, он должен это понимать.

Видимо, ему неловко или стыдно, предположила я. И вспомнила, как он говорил своей спутнице в ресторане: «Да не спеши ты. Никто не знает, что ты тут». Или та женщина замужем, продолжила я, или есть еще какие-то причины не втягивать полицию. Мало ли, может, это ее каким-то образом скомпрометирует.

Элина тряхнула головой и выдала короткий смешок. Чертовски везет ему, моему братцу. Полиция ни сном ни духом. Ни единой зацепки. Если ему надо что-то скрыть, то все у него получится. Улик нет, и на видео с камеры наблюдения за тот день — ничего. Словно грабитель никогда и не существовал. Она помолчала. Знаешь, он ведь любит Мириам. Но трудно требовать от нее, чтобы она раз за разом принимала условия его любви.

Она говорила задумчиво, больше обращаясь скорее к себе, чем ко мне. Интересно, а сама она верит в то, что нападение — выдумка чистой воды, очередная Антонова история? В таком случае это опасная выдумка, полиция будет искать подозреваемых в жилом квартале, начнутся допросы и всякое такое. Последствия распространятся далеко за пределы жизней Антона и Элины. Наверное, взгляд выдал мои мысли, потому что Элина внезапно смутилась. Подобные откровения сближают тех, кто и без того близок, — но это не про нас с Элиной, мы раскрылись друг перед другом не так и не вовремя.

Я сознавала, что больше мы не встретимся. А с Яной-то мы когда виделись, мысленно спохватилась я, сколько уже недель прошло? Выходит, я правда совсем-совсем одна. И, возможно, поэтому, когда мы встали и собрались уходить, я спросила: а на том видео с камеры наблюдения, там действительно ничего, за целый день? Элина на мгновение замялась, казалось, она отдает себе отчет, чтó будет сказано сейчас о ее брате. Но потом она покачала головой. Ничего. И никого, даже призрака.

16

Спустя неделю заседания по делу бывшего президента были приостановлены. Председатель дала прокурору распоряжение предоставить краткую сводку улик и свидетельских показаний, данных Суду, и как все это в совокупности работает против обвиняемого. Распоряжение произвело в процессе фундаментальный сдвиг; защита непредвиденным образом преуспела. Меня вызвали на последнее совещание с бывшим президентом. Я прибыла в следственный изолятор и застала в переговорной царившую там атмосферу странного возбуждения — к такому я оказалась не готова, даже при том что прокурор уже, по сути, проиграл процесс. Я вошла, и бывший президент воззрился на меня с торжествующим выражением, кивнул на стул рядом с ним и велел садиться. Из его команды присутствовали только двое, вся сцена была в духе последнего дня перед каникулами. Я потянулась за планшетом и бумагой, им требовалось проверить несколько фраз из показаний последнего свидетеля, и адвокат объяснил, что я их очень выручу.

С самого начала бывший президент даже не старался делать вид, что слушает, и вскоре он воскликнул: да неважно, это все теперь неважно! Он капризничал, так всегда бывало, когда ему приходилось слушать про собственные преступления. Адвокат глянул на него со своего края стола и спросил: не нужен ли перерыв? Бывший президент пожал плечами, адвокаты, между прочим, просто горы свернули ради него, но сейчас, когда финал маячил на горизонте, он словно презирал их все сильнее, он отчетливо различал будущее, когда сможет обходиться без них.

Если вам нужен перерыв, то конечно, сказал бывший президент. Адвокат устало поднялся. Вам что-нибудь нужно? — спросил он меня, и я помотала головой. Адвокат вышел, но его помощник остался. Бывший президент повернулся ко мне. Приношу извинения за своего коллегу, высокомерно произнес он. Это был долгий процесс, очень утомительный для всех нас. Он говорил так, будто и сам входил в команду адвокатов, впрочем, в каком-то смысле так оно и было. Президент, вероятно, заметил, что мне не по себе. На его лице обозначилась досада. Что-то не так? — спросил он. Я покачала головой. Но нет, настаивал он, что-то не так. Я неохотно повернулась к нему. Он всмотрелся в меня по-доброму, даже заботливо. Долго изучал мое лицо, потом криво ухмыльнулся.

А, сказал он, понятно. Вы думаете, я плохой человек. И ведь делу против меня — теперь почти наверняка — скоро конец. Мои адвокаты, знаете ли, говорят, что я окажусь на воле в считаные недели. Скоро я буду свободным человеком. Он помолчал. Тем не менее лживые обвинения и лживые свидетельства отравили ваш разум. Он поднял руку. Не извиняйтесь. Хотя я и не собиралась. Балаган в Суде кого угодно собьет с толку, даже самые светлые умы. Я смотрела прямо перед собой и не двигалась.