Блог

— …жаргон нашей молодости не употреблять. Мне тебя, пацана 27-летнего, стариком называть глупо, а тебе меня — оскорбительно.

Посмеялись, выпили.

— Коля, можно твой телефон посмотреть.

— Конечно.

Еще одно потрясение для Петра. Телефон, почта, фото, видео, музыка, книги и черт его знает что еще, и все помещается в кармане!

— Другая жизнь! В прошлом году мои дикарями в Крым ездили. Пока доехали, поселились, прислали телеграмму, прошло три дня. Я весь извелся — как они? А у вас: сел в поезд — сообщил, приехал — известил, захотел — позвонил, захотел — написал. И ведь каждую секунду на связи! Да и по работе…

— Правильно рассуждаете, товарищ! — подхватил Николай. — Только вот тебе ложка дегтя: ты сегодня во сколько со своей конференции слинял?

— В час.

— Правильно, и куда поехал? К Светке своей. На работе в понедельник сказал бы, что конференция была до пяти-шести и не было смысла возвращаться. То же самое зарядил бы своей Танюхе, верно?

— Верно…

— А в наше время тебе бы сто раз позвонили все кому не лень, и хрен бы ты отвертелся: на работу поехал бы как миленький, а потом домой. А если телефон выключить или трубку не брать, придется объясняться — в какой же это ты дыре пропадаешь, что там нет связи? У нас сейчас так — если не на связи, значит, что-то не то, сразу подозрения.

— Здорово! Как можно бы было в наше время наладить трудовую дисциплину с помощью этих мобильников! Помнишь, Ленин писал, что «социализм — это учет и контроль»? Поставили бы прогресс на службу строительства нового общества!

— Петя, ты пить разучился, что ли? Что ты несешь? Ленина он вспомнил! Забудь этого урода!

Взгляд Петра сделался стальным, губы поджались:

— Николай, не смей так говорить о Ленине!

— Это почему же?! И не надо мне приветливых взглядов исподлобья. Кто он этот Ленин? Кровавый диктатор…

— Не смей!..

— Да, смею! Миллионы жизней положили на алтарь светлого будущего, а получилось темное прошлое! Ведь если бы не большевики, ужасы первоначального накопления капитала нам бы не достались. Россия пережила их задолго до 17-го года. А твой Ленин «со товарищи» нам этот подарок по новой сделал. И по законам диалектики на новом уровне бессердечия и цинизма. Ты, Петя, не принимай у нас ничего близко к сердцу, а то не выдержишь. Тебе же интересно знать, как мы до всего этого дошли?

— Конечно.

— Вот и не перебивай старших. Тем более тебе во всем разобраться времени осталось — всего ничего. Будем действовать по плану. Как это называлось? Ленинский комплексный план. Блин, у вас, что ни возьми, все «ленинское»…

— Кстати, Коля, разве я не на два года старше тебя? И к тому же куда мы так торопимся?

— На первый вопрос отвечу сейчас: по общему количеству прожитых лет я старше тебя, сопляк, без года на четверть века. А на второй отвечу завтра с утра — мы оба пока не готовы.

— Что ты имеешь в виду?

— Сказал завтра, значит, завтра. Слушай старших, говорят тебе! Итак, на чем я остановился? Да: Танька, розыск… Она ждала, что ты одумаешься и вернешься к ней. Она тебя любила. И ждала. Но когда началась перестройка, в 85-м году, в ней как будто что-то выключилось, она вдруг поняла, что ты уже никогда не вернешься. Страна рушилась, и твоя Танька тоже. Она часто плакала. Похоже, все предчувствовала, может, поэтому у нее крыша начала ехать…

— Что предчувствовала?

— Да ничего особенного, что должна предчувствовать молодая, красивая женщина в ее обстоятельствах? Что она покинута, что живет в одной комнате с сыном, что, скорее всего, так и завянет в одиночестве. Короче, это стало ее навязчивым состоянием, и пришлось ей полгода поваляться в больнице.

— Ты хочешь сказать, в психушке?

— Нет, в Первой градской, я ее в неврологию устроил. Но лечили, конечно, не нервы, а психику. С Васей твоим мы на пару вели хозяйство, он уже в школу пошел, помогал. Душа в душу жили.

— Спасибо тебе, Коля, я всегда знал, что ты — настоящий друг. У Таньки так никого и не появилось?

— Никого, — твердо сказал Николай и спрятал взгляд. Невозможно признаться другу, что тебе всегда нравилась его жена, что ее соленые слезы капали прямо на твое сердце, что однажды вечером на кухне ты в порыве нежности и сострадания по-дружески прижал Татьяну к груди, что молодые одинокие души и тела недолго сливались по-дружески, что ты потом клял себя за эту слабость, что целый год никого не мог пригласить к себе… Надо отдать должное Татьяне, она, почувствовав бесперспективность их отношений, сама дала Николаю «вольную»…

— Как же она, бедная, одна… Слушай, все-таки найдем ее номер, я позвоню…

— Пеца, не суетись. Действуем по плану. Что ты ей скажешь через 27 лет после исчезновения? Сначала подготовься к такому разговору.

— Ты прав. А что такое «перестройка»?

— Петюня, ты счастливый человек! Тебе повезло проскочить через все это говно. Так вот, в 85-м, после того как на кремлевское кладбище свезли очередного Генсека…

— Андропов, получается, всего два года у власти был.

— Год. Он умер в феврале 84-го. А в 85-м умер Черненко…

— Этот старый маразматик?! Его тоже Генсеком избрали?!