Блог Бабы Яги

– Долго спали, никак не проснуться было. Вваливали мы, как могли, надеемся, что еще не поздно. Князь Владимир послал с нами войско, – чуть хриплым голосом добавил третий богатырь. – Мои коллеги в Лукоморье так в роль вжились, что и среди наших, когда удается вместе покатать, так разговаривают. Народ коситься начинает.

Алеша Попович, самый младший, лет тридцати, улыбался во весь рот. Он приторочил шлем к седлу, демонстрируя короткий рыжий ирокез и татуировки на шее, многочисленные серьги в ушах и широкие кожаные браслеты на запястьях. Его лицо не скрыто бородой, голубые глаза оценивающе рассматривают Ягу:

– Смотрю, ты тоже не местная. Как звать, красавица?

– Баба Яга, богатырь, – сказала, как отрезала, воительница.

Таким тоном можно и убить кого впечатлительного. Алеша перестал улыбаться.

Тут Муромец обратил внимание на окружающих:

– Соловей! Ты никак гнездо свое покинул? – и так глянул на него, что даже мне горло сжало, а я вообще невидим поодаль стою.

Сборщик налогов потупился и вздохнул.

– Письмо отправила я, Соловья позвала тоже я, и много кого еще, – спокойно сказала Яга, ничуть не тронутая богатырским гневом. – Давайте поговорим. У нас вон пирожки еще есть.

За едой общение пошло живее: все перезнакомились – Глюк, Ядвига, лешие, отряд витязей, коты были представлены трем богатырям – и приступили к делу. Прибывшие внимательно слушали, как поочередно рассказывают историю Яга и Черномор, хмурились. Илья от негодования впечатал кулак в землю – изрядная вмятина вышла, можно по колено провалиться. Добрыня стискивал меч, Попович жевал травинку. А как дослушали – стряхнули крошки с бород, потрогали, покрутили в руках черепа и посмотрели на Янину совсем другим взглядом. Затем окружили живого врага, рассмотрели со всех сторон, обсудили особенности анатомии. Пленник жалел, что еще не умер.

– Вы, может, слышали о Казимире Трехрогом? – начала воительница новый этап разговора.

Вначале богатыри никак в толк взять не могли, почему бес им помогать будет, но она четко и уверенно поведала им историю, некогда рассказанную Черномору, привела доводы. Михаил Юрьевич веско высказался по поводу доверия к молодой Яге.

– Поглядим на этого вашего военачальника, – пригладил бороду Добрыня. – Не будем делать поспешных выводов. Работать надо будет вместе, но как – это мы сами решим. Ежели князь прознает, что его армией командовал рогатый нелюдь, – сильно осерчает. Вспыльчивый. Да и воины к такому не готовы. Где он, ваш Казимир?

– Должен уже быть, – уверенно ответила Яга. – Как и Кощей. А князь что сам не поехал?

– Не спрашивали, наше дело воевать, его – править, – уклонился от ответа Добрыня.

– Рыжий, давай за армией, веди их ближе, – распорядился Муромец.

– Чуть что – сразу рыжий, – весело откликнулся Попович, однако резво вскочил на коня и отбыл за войском.

Восемь часов до нападения

Кощей появился как черт из табакерки, миг – и конь его топчет на поляне траву. Я только успел заметить мелькнувшую в прыжке тень, перескочившую разом весь отряд Черномора.

Богатыри, стоит отдать им должное, схватились за оружие почти мгновенно, и на всадника ощерились копья и мечи. О, что это за конь, творение Нави в чистом виде: размером с полтора крупных жеребца, черный как смоль, тощий – ребра торчат, но жилистый, мышцы под блестящей шкурой вьются как стальные канаты, глаза красные, горят углями, из ноздрей пламя пышет. Грива, хвост и шерсть над копытами – черно-красные, в руках всадника узда золотая с самоцветами, седло серебряное. Сам Кощей закован в доспехи в форме стальных человеческих ребер, на ногах сапоги со шпорами, на боку меч, вокруг шеи змея кольцами обвилась.

– Привет, заждались? – крикнул Бессмертный, пытаясь спешиться.

Конь ему «помог»: взбрыкнул так, что всадник повалился наземь неуклюжей кучей.

– Что ты, несытая кляча, творишь? – возмутился Кощей, едва поднявшись.

Вместо ответа конь взбрыкнул снова, задние копыта врезались в грудь хозяина, отбросили прямо на цепь богатырей и выставленные вперед копья. Колдуна нанизало на два из них, образовалась куча-мала.

– Стра-а-айк! – во весь голос рыкнул Бальтазар, моя Яга засмеялась, а Ядвига прыснула в кулак.

Соловей присвистнул, лешие заскрипели ветвями, Глюк пробурчал что-то про Маклауда и хрен. Кто такой Маклауд, и при чем здесь овощ?

– Сам ты кляча, нарцисс дешевый! – возмутился конь и обернулся к хозяину. – Все бока шпорами исколол! Думаешь, легко твой меч в пятьсот пудов везти? И-и-га!

Богатыри стянули Бессмертного с копий, он как ни в чем не бывало отряхнулся и закряхтел:

– Ноги не сходятся, имей совесть, я первый раз на лошади.

– Будешь так себя вести – в последний, – надменно отрезал конь и, фыркнув, отправился пастись.