Ох.
Это ещё что? Откуда?..
Да уж.
Честно говоря, я начинаю немного бояться этих своих воспоминаний, которые и хотела бы считать галлюцинациями, но теперь точно не получается. Память где-то там, совсем рядом, она шумит штормовым морем за мутным стеклом, и я ещё не помню, но уже
Чую, прошлые жизни преподнесут мне довольно много сюрпризов. И я даже не уверена, что хочу и готова знать… Но назад поворачивать не имею никакого права.
— Благодарю тебя, ворон, и прошу: не волнуйся обо мне. Меня направил по этой дороге вполне настоящий Пророк, не самозванец. Я знаю, что делать и куда идти. И, к сожалению, спешу, потому вынуждена попросить о помощи. Я читала, что в отражениях время — относительная величина. По ощущениям и воспоминаниям я провела здесь жизнь, но…
Ворон отвернулся и щёлкнул пальцами.
— Я позаботился о том, чтобы, по меркам остальных миров, ты провела тут всего лишь мгновение… Я помогу тебе, сестра по небу и падению, и приму твой выбор, но знай: я всё ещё зол. Я ненавижу это.
— Что именно? — я знала ответ, конечно. Но хотела, чтобы он сам это сказал.
— То, что именно такие, как ты… Почему вы просто не умеете смолчать, поступить разумно и осторожно, не быть настолько..?
— Собой?
Он хохотнул, и этот смех был признанием поражения.
—
Я мягко улыбнулась и осторожно положила ладонь ему на плечо.
— Мы те, кто мы есть. Никакие стандартные обличья этого не изменят… Спасибо тебе за всё, ворон. Мне пора идти… Не будешь против, если я заскочу к Любве ненадолго?
— Заскочи, она будет только рада, что успешно спасла очередного ангела. И Атиен?
— Да?
— Возвращайся.
*
— Ну привет, всё-таки-ангел, — сказала Любве. — Рада за тебя.
Я приветливо улыбнулась и с любопытством осмотрела уютную комнату с окнами, выходящими во множество городов сразу, и тенями, ластящимися к Любве (или той, что называла себя так), как заигравшиеся коты.
Вообще надо сказать, что изменения, которые произошли с Центром, его посетителями и работниками, поражали. Блуждая по бесконечным коридорам, которые то и дело превращались то в античные павильоны, то в восточные комнаты, то во вполне современные умные пространства, я поневоле начала гадать: а сколько вообще у этого так называемого “центра” лиц, комнат, обличий? И чем он является на самом деле?
Впрочем, наверное, следовало признать, что я пока не готова до конца знать полный ответ на этот вопрос… При условии, что он существует, этот ответ.
— Спасибо, — ответила я Любве мягко, — за всё. И прости меня за грубость, пожалуйста. Я… мне следовало слушать тебя внимательнее.
Любве покачала головой так, что колокольчики, вплетённые в её волосы, зазвенели. Тени на стене заплясали от этого звука в им одном понятном, особенном ритме.
— Не кусай больше, чем можешь проглотить, дорогая, — посоветовала Любве насмешливо. — Мой тебе совет, слова вроде “мне следовало” или “могло быть” просто забудь. Они никогда не имеют значения. Не надо сотрясать ими воздух зря.
— Понимаю. Просто не совсем приятно вспоминать, что была такой слепой дурой, но при этом ещё и считала сумасшедшей тебя.
Смех слился с переливом колокольчиков, и я удивлённо прищурилась, отметив, что тени на стене складываются очень странным образом… Как будто распахнутые крылья.
— Ну, это как раз обычное дело. Песня “какой дурак я был” и “как я мог не слышать и не видеть” — это классика человеческого существования. Константа, можно сказать. Знаешь ли, какой бы умной ты сама себя ни считала в текущем моменте, позже непременно придёт час, когда ты только и скажешь “ну и дурой я тогда была”. И кстати, о глупостях. Чем ты так расстроила его?
Крылья на стене раскрылись широко, угрожающе. Думается мне, что они принадлежали хищной птице, как и мои собственные.
— Расстроила? — кого “его”, я переспрашивать не стала. Изображая идиотизм, переигрывать всё же не стоит.