Блог «Серп и молот» 2017–2018

Если бы Булганин не шепнул на ухо Маленкову «маленький секрет», то на заседании Пленума произошло бы стандартное для таких случаев выступление кордебалета.

Прямо на заседании неожиданно для всех вышел бы к трибуне Булганин и, как гром среди ясного неба: «Предлагаю друга Никиту в первые секретари!».

Естественно, настолько неожиданное предложение члены Президиума даже отказались бы обсуждать. Тогда к трибуне еще кто-нибудь вышел бы: «Товарищи, эти члены Президиума Пленум не уважают и нашего дорого Никиту Сергеевича, настоящего большевика и заслуженно-прославленного руководителя мирового пролетариата не ходят видеть первым секретарем!».

Закончилось бы все, как в 1957 году — разгромом «антипартийной группы». Но спасла трусливость Николая Александровича. Он и Никиту боялся, и Маленкова, своего начальника в Совмине. Решил не рисковать.

Наверняка, Хрущев долго пытался разузнать, кто предупредил Маленкова. А когда узнал — Булганин свое отхватил по полной. Поэтому хрущевский дружок в 1957 году в «антипартийной группе» и оказался. Ему тогда уже деваться некуда было, Хрущ его все-равно дожрал бы…

* * *

Вот здесь маленький «антракт». Вы думаете, что на 20-м съезде Никита выступил со своим запредельно провокационным докладом из-за собственной патологической ненависти к Сталину? Ну, конечно, вам это внушали долго и настойчиво. Только Сталин уже был мертв. Он уже никому не мешал. Мешали Маленков, Молотов, Каганович, Ворошилов. Расчет был именно на то, что они воспротивятся докладу. Понимаете? Именно этого от них ждал ЦК и тогда — расправа. «Антипартийная группа» была бы уже в 1956 году.

И еще в 1955 году на Пленуме ЦК снимали с Предсовмина Маленкова тоже так, чтобы вызвать выступление сталинцев. И тогда они не поддались на провокацию. Готовились. В 1957 году им получилось создать в Президиуме ЦК перевес и они нанесли удар. Но, к сожалению, не учли того, что этот удар уже ждали. Присматривали за ними. И первым от ЦК ворвался на заседание Президиума Леонид Брежнев, который и развернул события в сторону окончательной ликвидации сталинской группировки.

Лёня Брежнев тоже нам представлен фигурой добродушного, трусоватого и далекого от интриг добрячка. Ну-ну…

* * *

Первый секретарь ЦК КПСС — это уже должность серьезная. После «сельскохозяйственного» Пленума Никита стал очень важной фигурой. Каганович вспоминал, что почти сразу после Пленума всё дерьмо из него и полезло. До этого был вполне терпимым человеком. И сразу с материалами по уголовному делу Роман Андреевич Руденко стал знакомить не только Маленкова, в сопроводительных появилась фамилия Хрущева. Вот тогда Руденко и стал человеком Никиты Сергеевича. Похоже, это Хрущев ему порекомендовал уже законченное следствие продолжить и Руденко подчинился. Судя по опубликованным в сборнике «Политбюро и Берия» документам, следствие пошло по пути навешивания на Берию и его своры кроме реальных, уже доказанных преступлений, всякой галиматьи навроде пыток и бессудных расстрелов. Короче, бывший друг решил, используя фигуру Берии, изобразить сталинский режим ужасно кровавым.

Но, как бы то ни было, пока мы не увидим эти 39 томов уголовного дела с приложениями, судить о том, являются ли все преступления Берии и его подельников доказанными, невозможно. «Историческую» пену раздувать — можно.

Наверняка читатели книг Прудниковой, Мухина, Кремлева, Сухомлинова заметили, что там особый упор сделан на разоблачении обвинений Лаврентия Павловича в подвигах на сексуальном фронте. Это они решили зацепить читателя «горяченьким». Стандартный прием: берем абсурдный факт и отталкиваясь от него рисуем абсурдной всю картину.

В действительности, сексуальные подвиги Берии в самом приговоре заняли очень незначительное место, можно всё процитировать. Есть такое:

«Судебным следствием установлены также факты иных преступных деяний Берия, свидетельствующих о его глубоком моральном падении. Будучи морально разложившимся человеком, Берия сожительствовал с многочисленными женщинами, в том числе связанными с сотрудниками иностранных разведок.»

Только (внимание!) это еще не преступление, это только сведения в деле о моральном разложении.