Блог «Серп и молот» 2023

Есть только один нюанс, его новый социализм, как он сам его назвал, это — шведский социализм. Сам Платошкин откровенно говорит, что его идеал — чтоб как в Швеции было. Коротка память некоторых граждан! Обновленный социализм и шведские идеалы — это еще из 90-х, от Горбачева. Шведская социал-демократия, ставшая стопроцентно буржуазной партией. Платошкин — социал-демократ и даже не скрывает этого. Но он за Ленина и за Сталина! Которые открытым текстом писали и говорили, что социал-демократия является злейшим врагом рабочего движения, социализма, это оппортунистическое, предательское течение в марксизме, потом и порвавшее с марксизмом, ставшее прислужником буржуазии, что без разгрома коммунистами социал-демократов победа рабочего движения и социализма невозможны. Раскололась еще в начале 20-го века социал-демократия на два враждебных лагеря: на самих социал-демократов и на коммунистов. Где коммунисты Ленин и Сталин и где социал-демократ Платошкин?! Вы чего, люди?!

Не случайно же Платошкин оказался в одной компании с КПРФ, когда дело дошло до выборов в Госдуму. До выборов он Зюганова полоскал по всякому, а перед ними заявил, что в КПРФ почти одни хорошие честные коммунисты. Коммунисты в партии, которая, как еще в 90-е прямо заявил их лидер, перешла на рельсы социал-демократии. Что у вас с памятью, люди? Хотя, в комментариях я уже прочитал, что про лимит на революции Зюганов не говорил, это Путин. Наверно, некоторым не хочется признаваться, как они на этом МММ-КПРФ влетели. Поэтому некоторые вещи вспоминать мозг отказывается.

И теперь вся эта копошащаяся социал-демократическая гнусь, с налипшими к ней стачечниками, кружковцами, профессорами и гимназистами, как их называл Владимир Ильич, со всеми этими Удальцовыми, Спицыными, Платошкиными, Колпакиди… грызущаяся между собой, как у них, социал-демократов и троцкистов (российская форма социал-демократии), заведено, образуя левое движение… Да, левое движение — это скопище всей этой социал-демократической гнуси, прикрывающееся ныне Лениным и Сталиным, как их предшественники ранее прикрывались Марксом, выступая против Ленина и Сталина…

* * *

Что еще объединяет всех этих социал-демократов и мраксиздвующих профессоров и студентов — это их оригинальные, если так можно выразиться, человеческие качества. И у меня лично и у моих товарищей все без исключения случаи контактировать с ними вызывали почти оторопь сначала.

Что из себя представляет КПРФ — это даже особенно объяснять не нужно. Откровенно продажная верхушка — там и на лицах всё написано, как клеймо Каина. Одни портреты про всё говорят. Остальное — почти одни старички, собирающиеся поболтать о прекрасной молодости, да молодые пронырливые люди с бегающими глазками, рассчитывающие в какие-нибудь депутатики проскочить. Среди них попадаются и приличные люди… Ну, как приличные? Например, был у меня в районной ячейке приличный человек — фермер, хороший мужик сам по себе, только ни что такое марксизм, ни в самой программе КПРФ — вообще ни бум-бум. Я даже не уверен, что он точно знал годы жизни Ленина.

А насчет профессоров и студентов, этой околопартийной интеллигентской публики — каждый раз шок и трепет.

Первая моя «проба пера» была — М. А. Соркин и Борис Юлин. Два учителя нации. Любители обгадить на публике, а извиняться кулуарно. Потом понеслись всякие спицыны-колпакиди. Все, как один.

Наконец, последний герой — Семченко, журналист из «Соловьев-лайф». Уже уволенный, кажется. Тоже из беспартийных «профессоров и гимназистов», любителей обозначить себя марксистом и про марксизм поговорить. С богатой биографией украинского чиновника, уволенного после Майдана. Самые горячие патриоты России эти люстрированные майдановской хунтой. Да дело не в биографии, у генерала Бонч-Бруевича тоже биография была… Уговорил меня Семченко поучаствовать в эфире с ним и его украинскими друзьями, тему обозначили, я, естественно, готовился, со временем у меня не очень так чтобы свободно было, все дела на тот день отложил и… И ничего. Ни Семченко, ни его друзей. Ни здрасте, ни слова объяснений и извинений. Ну, правильно, кто ты такой, Балаев, чтобы перед тобой расшаркиваться? Подумаешь, день на подготовку убил, аппаратуру настраивал, два часа сидел, звонка ждал — не барин, чай.