Блогер и Маргарита. Ковидная дьяволиада

Обитателем этого жилища был известный писатель Михаил Булгаков, который хорошо знал пришедшего по событиям трёхлетней давности. Именно тогда Мирон Карпов впервые объявился в доме писателя, который в ту пору проживал по другому адресу — в Обуховом переулке, в доме № 9. В тот день, 7 мая 1926 года сотрудники ГПУ провели у Булгакова обыск и изъяли у него несколько его рукописей: роман «Собачье сердце» (два экземпляра), три тетради дневников за 1921–1925 года, рукопись под названием «Чтение мыслей» и несколько чужих стихотворений. В последующие годы писатель неоднократно бомбардировал ГПУ/ОГПУ письмами, пытаясь вызволить свои творения с Лубянки, но все его просьбы игнорировались. Поэтому, когда Булгаков увидел на пороге своей квартиры давнего обидчика, он ничего хорошего от него не ожидал. Но тот действительно в этот раз пришёл с благой вестью.

Пройдя в гостиную, где стоял большой круглый стол, чекист положил на него свой портфель и щелкнул замками. После чего на свет был извлечён документ, который гость протянул писателю.

— Что это? — по-прежнему не вынимая папиросу изо рта, спросил Булгаков.

— Это повестка. Завтра вы можете приехать на Лубянку, 2 и вам отдадут ваши рукописи, включая ваш дневник.

Писатель осторожно взял документ и, пробежав по нему глазами, произнёс:

— Спасибо, новость и в самом деле добрая.

— А вы, я вижу, работаете? — закрывая портфель, спросил чекист, кивая на кипу бумаг, лежавшую на диване, стоявшем возле окна.

— Да, обдумываю один сюжетец, начатый ещё в прошлом году, — убирая повестку в ящик комода, ответил писатель.

После этого он подошёл к дивану, и, собрав листки воедино, убрал их в канцелярскую папку, завязав на ней тесёмки. После чего хотел спрятать папку в тот же ящик комода. Но гость остановил его на полпути внезапной просьбой.

— Не позволите взглянуть?

Рука с открытой ладонью, направленная в сторону папки, не оставляла сомнений в том, что именно хотел посмотреть чекист. Сам вопрос и жест были настолько неожиданными, что писатель не нашёлся что ответить. С одной стороны ему не хотелось, чтобы посторонний заглядывал в его бумаги, а с другой — он знал, какое ведомство тот представляет и не хотел угодить в новую оказию. В итоге папка перекочевала в руки просителя. Однако тот, как ни странно, не стал её открывать. Он подержал её несколько секунд на ладони, после чего снова перевёл взгляд на писателя и сказал:

— Я так и предполагал, что вы будете писать именно об этом.

— О чём этом?

— О «князе тьмы», посетившим современную Москву.

— А как, собственно… — окончание фразы писатель так и не договорил.

По его вытянутому лицу было видно, как он удивлён услышанным. А тут ещё он внезапно заметил, как один глаз его собеседника, до этого карий, внезапно сменил свой цвет на зелёный. Правда, длилось это какую-то долю секунды, после чего глаз вновь вернулся к своему прежнему окрасу.

— Помилуйте, Михаил Афанасьевич, вам ли задавать такие вопросы человеку, который имеет честь служить в ведомстве, наречённым в среде московских интеллектуалов сатанинским? — искренне удивился чекист.

— Так вы тайно копались в моих бумагах в моё отсутствие? — предположил хозяин квартиры.

— Опять не угадали, уважаемый писатель, — отрицательно качнул головой чекист. — Просто вы обязаны были начать писать эту книгу. И именно в прошлом году. Так говорят звёзды.

— А какое отношение вы к ним имеете? — продолжал удивляться писатель. — Насколько я знаю, в вашем ведомстве интересуются вещами куда более прозаичными.

— Как сказать, Михаил Афанасьевич, как сказать, — и по губам гостя пробежало некое подобие улыбки. — Мы имеем дело с самым разнообразным человеческим материалом, но чтобы его понять, необходимы знания из смежных наук. В том числе и из тех, которые люди называют нетрадиционными.

— А мне всегда казалось, что ваше ведомство работает по топорному признаку — хватать и не пущать.

— Согласен, есть у нас и такие индивидуумы — мы их называем «мясниками». Но я-то принадлежу к другой прослойке — интеллектуальной. Наше отделение работает с «инженерами человеческих душ», а здесь нужна некая деликатность и знание психологии вашего брата интеллектуала. Не надо упрощать.

— И откуда же лично вы набрались сих знаний? — продолжал интересоваться писатель, явно заинтригованный этим разговором.

— В ссылке, уважаемый, в сибирской ссылке. Пробыл я там более четырёх лет — достаточное время для того, чтобы кое-чему научиться. Особенно если вместе с вами эту ссылку отбывает Корней Евграфович Реймсский. Не слышали о таком?

— Не имел чести, — пожал плечами писатель.

— Ну да, откуда вам было знать человека, которого в определённых кругах все знали, как чернокнижника. Между тем он был большим специалистом в потусторонних науках — чёрной магии, хиромантии, нумерологии и той же древней астрологии. Вот от него я многому и научился.

— В том числе и фокусу с папкой, который вы мне продемонстрировали?