Блогер и Маргарита. Ковидная дьяволиада

— Вы это специально сделали? — Булгаков задал вопрос, который пришёл к нему в голову сразу, как только он увидел впереди себя чекиста.

— Я же вам уже однажды говорил, что каждая встреча, которая происходит с нами в течение жизни, несёт в себе определённую миссию, — снова засовывая обе руки в карманы, ответил чекист. — Таким образом люди способствуют движению друг друга от одной цели к другой.

— И какая миссия у нашей сегодняшней встречи?

— Такая же эпохальная, как и та, что случилась с нами девять лет назад в вашей квартире на Большой Пироговской. Кстати, я слышал, что вы оттуда уже съехали?

— Да, мы с женой три года назад получили квартиру в Нащокинском переулке.

— Вообще-то он четыре года уже называется улицей Фурманова, но вам милее старое название, — заметил чекист и добавил. — Не любите вы большевиков, Михаил Афанасьевич.

— Не люблю, — искренне признался писатель. — И никогда этого не скрывал.

— Что же вы не попросились уехать тогда, в 30-м, когда вам позвонил Сам и предложил такой вариант?

— Растерялся, был не готов к такому разговору.

— А знаете, почему вы не были готовы?

— Почему?

Но прежде чем ответить, чекист взял собеседника под руку и повел его в соседнюю Неглинную улицу, где в эти минуты было не так многолюдно.

— Вы не были готовы уехать, поскольку внутренне понимали — если уедете, то никогда не напишите ту главную книгу, о которой я вам говорил в прошлую нашу встречу, — возобновил разговор чекист. — А если бы и написали, то она была бы обыкновенной средней повестушкой, но ни в коем случае не романом века.

— Это почему же?

— Да всё потому же — писать там было бы особо некому.

— Я вас не понимаю, — подстраиваясь под неторопливый шаг своего собеседника, произнёс писатель.

— Понимаете вы меня, Михаил Афанасьевич, просто признаться боитесь. Вы же почти десять лет находитесь в постоянном мысленном контакте с этим человеком. Он вам необходим, поскольку между вами существует почти мистическая связь. Да и сами вы в своём письме ему писали, что вы — мистический писатель. Ну, а он — мистический политик.

От этих слов Булгаков мысленно содрогнулся, поскольку о его письме Сталину никто из посторонних знать не мог. А чекист между тем продолжал:

— Поэтому главную свою в жизни книгу вы должны написать и адресовать именно ему. Вы попробовали это сделать с «Мольером», но эта пьеса не чета вашей главной книге. Там посыл лежит на поверхности и не облачён в религиозную оболочку. А ведь вы оба люди не только мистические, но и религиозные. Если у вас отец был священником, то у него за плечами духовная семинария. К нему в душу надо другой книгой стучаться, а вовсе не «Мольером». Так что возвращайтесь домой и сразу садитесь за рукопись — с сегодняшнего дня для вас откроется канал свыше, который поможет вам довести до завершения начатое в конце прошлого десятилетия дело.

— И что же это за канал?

Прежде чем ответить, чекист остановился и, глядя в глаза собеседнику, спросил:

— Вы помните, в каком году вы родились?

— Память я ещё не потерял — в 1891-м.

— А не припомните, какой это астрологический год — я вам об этом говорил.

— Кажется, Кота.

— Вот теперь я действительно вижу, что у вас отменная память, хотя вы и баловались раньше морфием, — с лёгкой улыбкой на устах произнёс чекист, и возобновил прогулку. — Но вот ведь какая штука, Михаил Афанасьевич, ваш постоянный мысленный собеседник, с которым вы всё время ведёте беседы, является вашим астрологическим «родственником» — он родился в год Тигра, хотя специально исправил дату рождения на иную, но об этом никто не знает.

В этом месте писатель хотел было спросить, откуда об этом знает сам Карпов, но счёл за лучшее промолчать. А чекист продолжал свой монолог:

— Для него нынешний год Быка — антикармический. Поэтому в нём, кстати, и происходят столь масштабная его сшибка с внутренней оппозицией. Её он с блеском выиграет и благополучно вступит в свой «именной» год Тигра, который начнётся меньше чем через три месяца. Почему я об этом вспоминаю? Да потому что вам, уважаемый писатель, в этом году придётся начать, а в следующем окончательно оформить ту самую главную книгу вашей жизни, которую вы посвятите своему главному читателю — Ему.

— Но он же её никогда не напечатает — это ясно, как божий день, — воскликнул писатель.

— Он не напечатает, но это сделают другие.

— Тогда зачем мне посвящать её именно ему?

— Потому что она станет вашим окончательным ответом на те споры, которые вы с ним мысленно ведете. К тому же она спасёт жизни многим вашим коллегам по перу, причём даже тем, кого вы сами на дух не перевариваете. Это и есть ваша миссия как писателя в контексте данной исторической эпохи.

— Как же мне удастся это проделать — спасти своих коллег?

— Прочитав ваш труд, Он будет милосерден к Мастеру и его коллегам. Кстати, советую вам вынести это слово в название вашей книги, поскольку все предыдущие названия совершенно неудачные.