Блок 24

Я был первым, с кого сняли цепи, от чего расстегнув комбез, выбрался из него, скидывая нижнее бельё, кидая одежду в одну из корзин. После этого, я полностью голый прошёл в дверь и услышал команду:

— Встать к стене. Назвать себя. Сейчас будет душ.

Я встал к кафельной стене с тремя сливами под ногами и назвал уже даже не такое чуждое имя, а в меня ударил поток воды, за секунду делая меня полностью мокрым и пахнущим неким подобием хлорки.

— В дверь! — Услышал я слова под шум сливающейся воды.

Полностью мокрый я пошёл в следующую дверь, где меня ждала охрана.

— Редкий случай, — улыбнулась пошлой улыбкой женщина за сорок в форме охраны, смотря на мой голый пах. — Жаль такое добро даже в камере закрывать. — Всучила она мне картонную коробку с одеждой. — Одевайся и проходи дальше.

Я отошёл в сторону и стал одеваться, испытывая лёгкое смущение. Моя новая одежда была простой, но прочной. Серые трусы и серо чёрная полосатая футболка, а также серый комбинезон.

Когда я оделся, в комнату уже завалился другой зек, который также начинали одеваться в тюремную форму. Ко мне же подошло двое охранников с красными нашивками на плечах, которых не было у остальных охранников.

— 24. 2004, - Обратился ко мне один из крепких мужиков. — Руки вытянул.

Я сначала не понял, что он говорит, но нашивка на груди дала понимание, после чего я протянул руки, на которых сомкнулись наручники.

— Пошёл. — Толкнул меня слегка в спину один из мужчин, который встал со спины.

Меня забрали одного, и пока мы стояли у лифта, я видел как остальных парней, которые ехали в одной машине со мной, уводили совершенно в другом направлении.

Двери лифта открылись, и мы прошли во внутрь, а один из конвоя, нажал на кнопку «-4» и это была последняя кнопка с таким значением. Пока мы спускались вниз, я вспоминал слова о том, что меня должны были перевести в тюрьму для каких то особенных заключённых. Походу этот подземный этаж таковым и являлся.

И вот двери лифта отрылись, и меня опять толкнули в спину, словно этим охранникам, это доставляло удовольствие.

Сделав непроизвольный шаг вперёд, я очутился в помещении, где всюду были двери в камеры, но они были открыты и зеки шарахались, кто, где хотел, вот только у всех были на шеях ошейники.

Меня вели по коридору под любопытные взгляды заключённых, а я понял, что эта тюряга вообще смешенная. Тут в таких же серых робах как у меня были как мужчины, так и женщины, которые сейчас с интересом смотрели, как меня вели под конвоем в неизвестное для меня направление. Также я подметил, что возраст заключённых рознился от очень молодых до просто дряхлых людей, словно тут смешали как детскую, так и взрослую колонию.

Меня довели до камеры, которая была открыта, и я прочитал «Б24. 24».

— Встать спиной к стене. — Произнёс один из конвоиров. — Вытянуть руки.

Я послушно выполнил команду. В тот же момент мне на шею одели такой же ошейник как у всех, а наручники были напротив сняты.

— Ну, вот и всё две тысячи четвёртый. Это твоя камера, и твой дом на ближайшие года. Сменная одежда уже там, номер кровати четыре. Свободен.

— Толкнул меня в плечо конвоир, разворачивая ко входу в камеру.

Сопровождение ушло, оставляя меня одного перед входом.

Глубоко вздохнув я вошёл внутрь камеры и увидев койку рядом с которой стояла тумбочка на поверхности которой красовалась цифра четыре. К ней-то я и пошёл.

В камере было всего четыре кровати, да и сама она была довольно маленькой. Из интерьера только кровати и тумбочки, а за ширмой притаился унитаз.

В помещении никого не было, но стоило мне дойти до своего теперь места, как со спины послышался насмешливый голос:

— Новенький! Как звать?

Я повернулся к говорящему и застал просто огромного толстяка с тремя подбородками и курчавой головой. Рост у парня был под два метра, и он занимал весь проход в двери и при этом стоял даже чуть боком.

— Хён. — Произнёс я.

— Так Хён, — прошёл в дверь толстяк. — Я в этой камере главный. Меня зовут Дох Мо. Сразу скажу, что я не позволю никому тут ставить свои порядки, ты меня понял?

Я скривился, смотря на огромную ряху, и произнёс:

— Да. Понял я, чего тут не понять.

— Это хорошо, что ты понял меня с первого раза, — сел он передо мной на койку, которая жалобно прогнулась и заскрипела. — Первая ходка? — Уже более дружелюбно произнёс он.

— Да, — сел я также на койку. — Так что я не в курсе вашего тут быта. И честно вообще не в курсе, где я.

Толстяк удивлённо вскинул брови и почесал один из подбородков.

— То есть ты не в курсе, где ты находишься? А какой у тебя Арканум?

— Я же сказал, что не понимаю что это за место, а про Арканум да хрен его знает.

Вот тут Дох вообще выпал в осадок. Я же понимая, что всё население планеты знает, что такое Арканум, сейчас выглядел в глазах верзилы полным имбицылом.

— У меня тут несчастный случай был, — сдвинул я слегка ошейник, показывая борозду на шее. — С того света вернули, так что не хрена не помню я Дох. Ни про это место, ни про Арканум в частности.