Блокада. Книга 4

Когда первого октября, в шесть вечера, Гарриман и Бивербрук, на этот раз не сопровождаемые послами, появились в кабинете Сталина, они уже знали о начавшемся немецком наступлении.

Однако Сталин, как им показалось, был по-прежнему спокоен, в поведении его ничего не изменилось.

Как и накануне, он не спеша поздоровался, предложил Бивербруку и Гарриману сесть, затем сел сам. На столе перед ним лежала тонкая красная папка.

– Прежде всего, – начал Бивербрук, – я хотел бы извиниться за медлительность работы нашего посольства и вручить вам письмо мистера Черчилля.

С этими словами он вынул из бокового кармана пиджака плотный конверт и передал его Сталину.

Тот взял конверт, секунду подержал его в руке, потом, не читая, отложил в сторону и медленно произнес:

– Вчера немцы начали большое наступление на Западном фронте.

– Мы слышали об этом в посольстве по радио, – сказал Бивербрук, – и, честно говоря, подумали, что вы не сможете сегодня заниматься ничем, кроме военных дел.

– А разве мы с вами занимаемся не военными делами? – приподняв брови, откликнулся Сталин.

– Разумеется, – ответил Гарриман и, раскрыв принесенную с собой папку, вынул два сколотых листа бумаги и протянул их Сталину. – Вот подготовленный список. Мы хотели бы, чтобы вы рассматривали это как вклад Америки и Великобритании в наше общее дело.

Сталин взял плотные листки, бросил на них взгляд и, не оборачиваясь, протянул Литвинову.

Тот начал вполголоса переводить текст.

Когда он кончил, Сталин сказал:

– Итак, вы предлагаете поставлять ежемесячно четыреста самолетов, пятьсот танков, зенитные и противотанковые орудия и алюминий. И взамен требуете от нас поставок крупных партий сырья.

– Оно нам необходимо для военного производства, мистер Сталин, – откликнулся Гарриман.

– Разумеется, – кивнул Сталин. – Ваши требования мы выполним. Однако я хотел бы, чтобы вы знали: предлагаемое вами количество танков и самолетов далеко не покрывает наших потребностей.

Он говорил медленно, мысленно прикидывая, когда смогут прибыть эти столь необходимые именно сейчас первые пятьсот танков и четыреста самолетов.

Гарриман расценил медлительность Сталина по-своему.

– Вряд ли, мистер Сталин, – с обидой в голосе произнес он, – нам есть смысл начинать торговаться…

Он осекся и умолк. Умолк не потому, что Сталин прервал его словом или хотя бы жестом. Гарриман почувствовал, что не в силах продолжать, потому что взгляд, который неожиданно метнул на него Сталин, был страшен.

Однако уже в следующую секунду глаза Сталина опять выражали лишь пристальное, вежливое внимание.

– Мы не торгуемся, господин Гарриман, – не повышая голоса, сказал он. – В торговле дело касается денег. А сейчас речь идет о народной крови. Кроме того, пока эти самолеты и танки будут доставлены морем, пройдет немало времени. А война не ждет.

– Простите, я неточно выразился, – несколько смущенно проговорил Гарриман. – Я просто хотел сказать, что названное количество танков и самолетов является максимальным, больше поставить мы не в силах.

Сталин пристально посмотрел в глаза Гарриману. На этот раз во взгляде Сталина не отразилось ничего необычного, но американцу показалось, что этот взгляд говорит: «Неправда! Неправда! И вы сами знаете, что говорите неправду. Но я понимаю все. И почему вы вообще решили дать нам вооружение, и почему даете его так мало, и почему сейчас говорите не то, что думаете».

И, как бы отвечая на этот взгляд, Гарриман сказал:

– Мы могли бы предложить мистеру Сталину уже сейчас пять тысяч автомашин марки «Виллис». Если не ошибаюсь, ваши военные хорошо о них отзываются. Их нет в списке, но я беру решение вопроса на себя.

– Спасибо, – произнес Сталин. – «Виллисы» нам пригодятся.

– Мы могли бы предложить вам еще бронеавтомашины… – начал было Бивербрук, но Сталин пренебрежительно махнул рукой:

– Нет. Это машины-ловушки. Нам нужны грузовики-трехтонки. У нас достаточно своих полуторок, но нужны трехтонки.

Гарриман кивнул и, как в первый раз, записав что-то в блокноте, вырвал листок и положил в карман.

Затем сказал, обращаясь к Сталину:

– Вы справедливо заметили, что морской путь долог. Почему бы нам не наладить транспортировку самолетов непосредственно через Аляску? – Он встал и, подойдя к стоявшему в углу кабинета глобусу, прочертил на нем пальцем линию от Соединенных Штатов к северо-восточному побережью Советского Союза. – Это кратчайший и наиболее быстрый путь. Тогда американские экипажи могли бы доставлять вам самолеты прямо по воздуху.

Сталин не двинулся с места. Он только повернул голову к Гарриману.

– Нет, – сказал он после того, как американец вернулся к столу. – Кратчайший путь не всегда является самым лучшим. Ваше предложение рискованно, поскольку это могло бы подтолкнуть Японию на вступление в войну. Вернемся к списку… Сколько мы могли бы получить броневой стали? Если не ошибаюсь, в списке значится…

– Тысяча тонн, – быстро подсказал Литвинов, держа листки перед глазами.

– Вот именно. Тысяча тонн, – повторил Сталин. – Но, насколько я знаю, Соединенные Штаты производят более пятидесяти миллионов тонн стали в год.