Блокада. Книга 5

«Я подошел к нему, уже там, в коридоре, и спросил, где Вера, – продолжал вспоминать Звягинцев. – Он сказал, что Вера уехала в Белокаменск… Я посоветовал срочно вызвать ее обратно… А потом?.. Потом узнал, что она попала к немцам… Потом встретил ее, так неожиданно, в лесу под Лугой… Тогда она все-таки ускользнула от немцев. Но они настигли ее здесь, в Ленинграде. Дотянулись…»

…Васнецов тронул его за локоть, приглашая в кресло перед столом.

– Спасибо, – пробормотал Звягинцев и тут же поправился: – Слушаюсь, товарищ дивизионный комиссар.

Выдержав недолгую паузу, Васнецов возобновил свои расспросы:

– Ну, так как же погиб Валицкий и каким образом попал к вам его рисунок?

– Вряд ли я смогу что-либо добавить к тому, что уже доложил вам, – ответил Звягинцев, не глядя на Васнецова. – Мы застали этого Валицкого уже мертвым.

– Кто это «мы»?

– Я и… – Звягинцев запнулся и смолк.

– Ничего не понимаю! – уже с оттенком раздражения произнес Васнецов. – Я прошу вас рассказать все толком!

«Зачем я полез к нему с этим рисунком?! – мысленно клял себя Звягинцев. – Почему не запечатал рисунок в конверт и не сдал в комендатуру?»

– Чего же вы молчите? – продолжал досадовать Васнецов.

– Я… не могу об этом говорить, – умоляюще произнес Звягинцев. – Мне трудно. Это… личное.

Тогда Васнецов заговорил сам:

– Видите ли… Я бывал у Валицкого дважды. В последний раз попал к нему, когда он заболел. И встретил тогда его сына. Вы его не знаете?

– Знал, – сквозь зубы произнес Звягинцев, а про себя подумал: «Значит, Анатолий был в Ленинграде! Наверное, видел Веру, иначе… А как же иначе?.. Но что произошло между ним и Верой, если он перестал для нее существовать?.. Может быть, во второй раз совершил подлость? Но какую?!»

– На меня этот молодой человек произвел не лучшее впечатление, – задумчиво продолжал Васнецов.

– Я не хочу говорить о нем! – вырвалось у Звягинцева.

Васнецов замолчал. Потом медленно встал и, обойдя стол, сел в кресло напротив Звягинцева.

В следующую минуту он наклонился вперед и неожиданно обратился к Звягинцеву на «ты»:

– Прости меня, товарищ Звягинцев. В душу к тебе лезть не имею права. Да, по правде сказать, сын Валицкого меня мало интересует. Спросил тебя о нем только потому, что ты сказал: «Мы застали Валицкого мертвым». Подумал, имеешь в виду себя, ну и этого… сына.

– Нет, совсем не его, – сказал Звягинцев. – В тот день, вернувшись с фронта, из пятьдесят четвертой, я повстречался со старой своей знакомой. Мы пошли в Филармонию. А на обратном пути она сказала, что должна проведать одного старика – друга начальника госпиталя, в котором она работала.

Звягинцев беспомощно посмотрел на Васнецова, думая, что тот вряд ли улавливает смысл в сумбурном его рассказе. Но Васнецов глядел на него с пониманием и живой заинтересованностью.

– Ну вот, – снова заговорил Звягинцев. – Так мы и оказались на квартире у этого Валицкого. А тот был уже мертв. Видимо, совсем недавно умер… Еще не окоченел… И на столе лежали эти листки…

– Листки?

– Да. Их было много. Целая стопка. На одном мы увидали надпись – доставить вам. Вот на этом самом.

– А остальные?

– Остальные?.. Мы положили на грудь покойнику.

– Зачем?

– Не знаю… Так получилось. Положили, когда он был уже в гробу.

– Вам удалось достать гроб? – тихо спросил Васнецов.

– Удалось…

Васнецов поднялся с кресла и, заложив руки за спину, сделал несколько шагов по кабинету к двери и обратно. Затем снова подсел к Звягинцеву и сказал медленно, точно размышляя вслух:

– Мне этот Федор Васильевич Валицкий открыл одну очень важную вещь… Когда войны еще не было, но все мы понимали, что рано или поздно она грянет, я часто задавал себе вопрос: кто же встанет грудью за наше правое дело? И отвечал себе: армия. Коммунисты пойдут в бой. Комсомольцы. Рабочий класс. Колхозники пойдут. Советская интеллигенция. И все же… – Он запнулся.

– Полагали, что найдутся и такие, которые не пойдут? – спросил Звягинцев.

– Вот именно. Я прикидывал так: о коммунистах говорить нечего, они свой выбор сделали давно; рабочие и колхозники от Советской власти получили все, это их власть, она им как воздух нужна; но ведь есть и такие, – не враги, нет, не о них речь! – а просто такие люди, которые могли бы и без Советской власти прожить. И может быть, не хуже, а даже лучше, если жизнь не советской мерой, а старым аршином мерить. Ну что хотя бы этому Валицкому принесла Советская власть? Академиком его еще при царе выбрали. Квартиру большую тоже не мы дали, – наша заслуга в том, что не отобрали, – добавил с иронией Васнецов. – Денег он в былые времена получал, наверное, больше, по заграницам раскатывал. А при Советской власти его «формалистом» объявили, в газетах и докладах прорабатывать стали. Я, если уж начистоту говорить, так и имя-то его впервые услышал именно в этой связи… Но вот разразилась война. И куда же Валицкий подался? На восток, подальше от огня? Или на юг, в пригороды, поближе к немцам? Нет, он в ополчение пошел! Как думаешь, почему?

Звягинцев пожал плечами:

– Наверное, любовь к Родине. К России, я имею в виду.