Блокада. Книга пятая

Внизу, метрах в пятидесяти от оврага, пологий берег переходил в покрытую шугой Неву. Отсюда отчетливо были видны позиции УРа — извилистые ходы сообщений, траншеи, горбы дзотов. Только пространство, примыкающее непосредственно к Неве, казалось не тронутым войной, на нем лишь изредка торчали шесты, а чуть дальше скорее угадывались, чем просматривались ряды кольев, поддерживающих колючую проволоку.

— Минные поля? — спросил Звягинцев, кивнув в сторону шестов.

— Так точно, — ответил Соколов и пояснил: — Флажков не вешаем, чтобы не демаскировать. Оттуда, — он кивнул на противоположный берег реки, — все наше хозяйство будто театральная сцена из первого ряда партера.

Звягинцев снова поднес к глазам бинокль.

Левый берег Невы походил на высокую стену: он почти не имел покатости. Между этой стеной и заледенелой водой оставалась горизонтальная кромка шириной не более пяти метров. Над берегом мрачно высилась полуразрушенная железобетонная громада. Стены ее зияли пробоинами, и куски бетона свешивались на обрывках арматуры.

— Что это такое? — спросил Звягинцев.

— Только бойцам не задавайте такого вопроса, товарищ подполковник, — предупредил Малинников, — сразу поймут, что вы здесь впервые. Это Восьмая ГЭС. Бывшая, конечно. А за ее стенами вражеские пушки и минометы. Перед сентябрьским наступлением сюда командующий приезжал, генерал Говоров. Посмотрел, вот как вы, в бинокль и сказал: «Измаил какой-то». И правильно сказал: этих стен и шестидюймовые снаряды не берут.

Звягинцев молча перевел бинокль правее, на следы каких-то развалин, едва возвышающихся над землей.

— А это, — объяснил Малинников, — деревня Арбузово. Раз десять, не меньше, из рук в руки переходила. Сейчас снова у немцев…

Из развалин прогремела автоматная очередь. В ответ на нее зарокотал пулемет. И снова все стихло.

— С «пятачка» стреляют, — сказал Малинников. — Там ведь наши, под Арбузовом этим…

…Подобно большинству старших командиров, Звягинцев воспринимал боевые действия по-разному: одно дело, когда он видел их отражение на карте, и другое, когда участвовал в них сам.

На карте они имели сходство с шахматными схемами. Разноцветные стрелы, флажки и другие условные обозначения — за ними только предполагались тысячи живых людей. С карты не доносились стоны раненых, грохот автоматов и пулеметов, разрывы снарядов и мин.

На местности же все это обретало реальность, воплощалось в плоть и кровь.

Сейчас Звягинцев находился на местности, той самой, которая на карте, висевшей в блиндаже Малинникова, была заштрихована в виде вытянутого с востока на запад островка. На этом эллипсовидном островке оборону занимал 93-й артиллерийско-пулеметный батальон, охраняющий побережье в районе Невской Дубровки. Здесь завывал пронзительный холодный ветер, повсюду копошились люди, а с противоположного высокого берега неотступно глядела своими страшными пустыми глазницами смерть. Не просто было оставаться с нею один на один.

— Спустимся вниз, — предложил Звягинцев и тут же подумал: «А каково горстке наших бойцов там, у этого Арбузова? Они уже почти месяц находятся лицом к лицу со смертью…»

В сопровождении Соколова, младшего лейтенанта и двух автоматчиков Малинников и Звягинцев проехали на машинах и прошли пешком не менее пятидесяти километров, осматривая огневые позиции, траншеи и ходы сообщения.

— На сегодня довольно, — решительно сказал Малинников. — Поехали до дома. Тебе, товарищ подполковник, с дороги отдохнуть пора, а мне еще надо со штабистами над боевым донесением повозиться. Едем?

— Сделаем иначе, комендант, — ответил Звягинцев, — ты с замначштаба поезжай, а я тут с бойцами поговорю. Мы ведь до сих пор занимались главным образом предметами неодушевленными, а с людьми говорили лишь урывками. Ты-то бойцов своих хорошо знаешь. А мне с ними знакомиться надо. Зайду в первую попавшуюся землянку, побеседую. Ты за мной, скажем, через часок машину подослать сумеешь?

— Думаешь, без коменданта бойцы откровеннее будут? — сощурился в усмешке Малинников.

— И в мыслях этого не имею! — откликнулся Звягинцев. — Я к вам в УР не ревизором приехал. А на КП еще успею насидеться… Пойду вон туда, — протянул он руку в сторону землянки, видневшейся шагах в двадцати. — Договорились?

— Лады, — согласился Малинников. — Машина будет здесь в семнадцать тридцать. — И, повернувшись, крикнул: — Младший! Поедешь с нами. И один из автоматчиков тоже. Второй останется с подполковником…

Подождав, пока Малинников, Соколов, адъютант и один из автоматчиков скрылись за деревьями, Звягинцев направился к облюбованной землянке. Боец, оставленный с ним, в землянку не спустился, встал у входа, положив руки на автомат.

Землянка оказалась совсем крошечной. На нарах кто-то лежал, укрывшись с головой полушубком.

То, что в землянке находился только один человек, обрадовало Звягинцева. В других землянках, куда он раньше заходил вместе с Малинниковым, было многолюдно и, может, именно потому откровенного разговора не получалось. На все его вопросы бойцы отвечали односложно, уставными формулировками.